Убежать от себя

[ВсЕяДнОе]

завершено

проды - в комментах.
запихано под море, а то такая простыня...

Поначалу было темно и тихо. Но больно. Везде больно. Он выплывал из темноты и тишины в боль и тяжелый, режущий глаза свет, потом вновь погружался обратно.
Во тьму.
Когда Ирб-оружейник принес на руках избитое бездыханное тело к лекарю, мастеру Инневаре, сомнений ни у кого не возникло - зря оружейник тащил это сюда. Такого уже можно сразу в храмовую богадельню, где заботились о погребении покойников, оставшихся неизвестными либо известными, но уж совсем безденежными. Ведь приличных людей даже мертвыми по улицам не таскают в столь непотребном виде. Однако тот, кто принес тело, нищебродом не выглядел, помешанным - да, но не нищим.
Почему помешанным? Он так настойчиво требовал помочь мальчишке, хотя, судя по всему, помогать там было уже некому. В ответ на уговоры и резоны оружейник не унимался: то хватался за висящий у бедра внушительный тесак, то выгребал из кошелька деньги и обещал принести еще, оставив в залог тяжелую золотую цепь. Да ему и в долг бы поверили - Ирба тут знали именно как мужика солидного, который никому ни за что не должен, платит сразу и без напоминаний.
Но этот человек уже умирает. Так чистосердечно сказал мастер Инневаре, выставив из комнаты всех, кроме Ирба с его ношей.
- Но не умер же еще! - заорал оружейник. - Ну сделайте что-нибудь, ради всех богов, я… он… таких, как он, просто нет больше, что ж теперь делать…
Фраза прозвучала беспомощно и на первый взгляд бессмысленно, просто вопль отчаявшегося, но Инневаре неожиданно для себя внимательнее присмотрелся к осунувшемуся неподвижному лицу.
- Погодите, мастер, - сказал он, - почему вы не сказали, что в э-э-э… пациенте течет кровь вампиров? Это может иметь значение. Давно он… в таком состоянии? Час? Больше? Отвечайте!!
Ирб тряхнул головой и ошалело посмотрел на лекаря.
- Д-думаю, меньше, - промямлил он. - Иначе бы это раньше заметили. А что?..
- Говорите, есть деньги, мастер? Это хорошо, - Инневаре уже открывал ларь, в который давно не заглядывал, - если я возьмусь его лечить, это будет очень дорого. Лечить будем вампира, а если он выживет, то выживет и человек.
Он, впрочем, уже сам хотел, чтобы мальчишка оказался хоть немного живым - интереснейший был бы случай, уникальный в его практике. Инневаре любил свое дело, хоть и не слишком любил хворых и убогих. Просто его с юности увлекало чудо исцеления - срастающиеся кости, обретающие румянец лица, освобожденное дыхание. Ну и отчасти привлекали - а кого ж это не привлекает - искренние похвалы его лекарскому искусству, а также оплата.
Коллеги посмеивались, узнав, что он держит в запасе средства, рассчитанные на лечение нелюдей… Но Инневаре все же приобрел некоторую толику этого зелья, польстившись на возможность однажды оказать помощь одному из вампиров, также как и держал в своих запасах немного эликсиров для Дивного народа и снадобье для раненых истинным серебром оборотней. До сих пор к его услугам прибегали почти одни только люди, но вдруг, однажды?.. Глупо будет оказаться не во всеоружии. Вот и настал час.
Невинное профессиональное самолюбие лекаря получило наконец-то осязаемую почву - парень все же каким-то чудом еще не умер, хотя рана в области сердца, казалось, не оставляла ему никаких шансов, так что даже множественные повреждения от побоев выглядели мелкой неприятностью.
«Кому понадобилось бить полутруп? Или сперва забили, потом закололи?» Но на размышления времени не было.
- Мастер, для лечения нужна свежая кровь. Надо немедленно найти крупное животное, предпочтительно здоровое, хотя бы свинью…
- А много крови нужно? Может, моя подойдет?
- Да, пожалуй, так даже лучше, - солидно кивнул Инневаре, - если вы готовы на такую манипуляцию. Нужно немного, но денек после этого вам придется отдохнуть.
И он уверенной рукой отмерил в мензурку невзрачный липкий порошок, растворявшийся лишь в живой теплой крови.

Темнота отступала все чаще, боль - напротив, прижилась и стала частью существования. Но появились и малые радости: прохлада питья на языке, порыв сквозняка, несущего смесь запахов. Потом возникла новая боль, тупая, но жгучая, перемежавшаяся тошной мутью и жаром. А еще возникли мысли.
«Я - Джиллеас. Я не умер. Я хочу пить».
- Пить…
- Очнулся! Джил… сейчас… вот, пей, пей, мой хороший… - голос как будто знакомый, но чей?
Рука, осторожно приподнимающая голову, гладкий край чашки у губ, прохладное кисловатое питье… Несколько глотков, приносящих чистое наслаждение, и снова темнота.


 

запись создана: 04.09.2013 в 21:53

@темы: недописки, а тут мои монстры))

Comments

[ВсЕяДнОе]

favmastria, спасибо, что напомнили) пора довыкладывать.

[ВсЕяДнОе]

Ночь была ясной, и свет ущербной луны отлично позволял разглядеть дворик. Пусто. Он свистнул, зная, что его конь всегда откликается на этот звук хотя бы фырканьем или переступив с ноги на ногу, но в ответ была тишина. Да что ж за хрень… И стук ниоткуда, и Кудлаш затих. Амират кинулся в конюшню, не чуя под собой ног и на ходу дивясь, как ярко разгорелась луна. А за углом его ждал ужас…
Он не помнил, как смог вернуться, как убежал. Пришел в себя уже в доме, сразу за полуоткрытой дверью, от крадущегося по полу ледяного сквозняка. Клинок валялся рядом, лицо и грудь над распахнутым воротом рубахи колол какой-то мусор, а в печурке еще тлели угли. Чувствуя себя оцепеневшим, онемевшим от пережитого страха, он кое-как поднялся, осторожно притворил дверь и заложил засов, отряхнул лицо. И едва не упал снова, услышав скрип калитки.
На этот раз он не собирался больше открывать - пропади пропадом все ночные гости и конь впридачу, но Нагастиаль так упорно колотил в дверь и грозился ее вышибить, что Амирату стало ясно - это и в самом деле он.
Коронец выглядел откровенно взбешенным: кому ж понравится, когда, вернувшись ночью домой, не можешь попасть в этот дом! Но при виде затравлено глядящего парня только покривился. Был бы из простых - точно б под ноги харкнул, а так лишь процедил: «Утром объяснишь, что это за выходка была» - и принялся раздеваться. Амират облегченно вздохнул и только спросил:
- А коня своего вы куда?..
- Как это куда? - вновь обозлился коронец. - Где всегда, туда и нынче!
- А… а мой там… ничего?
Нагастиаль, похоже, даже беситься перестал - глянул него не то с презрением, не то с жалостью, кивнул и укрылся с головой - дом-то выстыл.
Рассказать поутру о произошедшем Амирату пришлось самому - Нагастиаль упорно не переспрашивал, а выглядеть полоумным совсем не хотелось.
- Значит, не видел никого вокруг? Ты уверен?
- Да что ж я, слепой или пьяный был? Все ясным-ясно, каждую ветку видать, во дворе точно пусто было. Да и за плетнем вроде бы никого… - Амират замялся, видя тень удивления, промелькнувшую на высокомерном породистом лице, но отклика не дождался и продолжил, - а потом пошел на коня глянуть, что-то тихо он стоял, за угол завернул и… не знаю, что там было, только чуть не помер я. Стоит, вроде как он… Только вместо лица - кости голые! Речными тварями обглоданные!
Амирата прошиб пот - так полно вернулся пережитый страх, да и Нагастиаль смотрел расширенными глазами, плотно сжав губы. Видать, тоже проняло.
- Понятно, - наконец произнес он, - значит, тебя ищет. Не меня.
- Не знаю, как так вышло, - бормотал Амират, - его ж в реку кинуть собирались… Из текучей воды не возвращаются! Неужто не кинули?
Нагастиаль с отсутствующим видом молчал, явно больше интересуясь замызганной столешницей, чем соседом. Потом решительно встал:
- Вот с нечистью воевать еще не хватало… Он ведь вновь явится за тобой.
- Но… но почему за мной-то? - взвыл в ужасе Амират. - Я не убивал его! Я только был там!
- Видимо, поэтому, - процедил коронец. - До настоящих виновников не добраться, мы их с тобой сами на Ту Сторону и спровадили, а он вот задержался. Значит, было, из-за чего…
- Неужто Джил?.. Ну, он же не людских кровей. Тоже чары какие-нибудь…
Нагастиаль лишь скептически задрал брови:
- Этот-то причем? Думаю, за обиду покойник мстит, за потерю того, что ему было дорого. Пока не понесешь наказания…
- Что?.. Это мне как - самому себя наказать? Или идти в суд признаваться? - вскинулся парень. - Говорю же, я не убивал!
- Знаю, - неохотно откликнулся его собеседник уже на пороге. - Мне можешь не объяснять. Жрецам вон объясняй… или судьям. Или покойнику. Ладно, мне тут нужно кое-куда с утра успеть, а ты сам думай, не маленький. Если что - обедать буду у Арихжона.
- Что - если что? - вякнул уже вслед вконец растерявшийся Амират, но плотно прикрытая дверь ему ничего не ответила.
Увиделись они лишь вечером, когда изведшийся от страхов и неопределенности парень опять собрался запереть дверь изнутри. При виде него в глазах Нагастиаля мелькнуло такое откровенное любопытство, что Амират едва не вспылил: коронец явно воспринимал его беду как редкое развлечение навроде собачьей драки. Он же, стервий потрох, храбрый. Поди, когда по Амиратову душу нечисть явится, далеко не убежит, останется посмотреть.
Но голос соседа прозвучал так мягко, что ругаться перехотелось:
- Ну, раз уж ты здесь, значит, ничего делать не стал. Посмотрим, явится ли что при мне или только когда ты один?..
Амират кивнул, не очень понимая, как расценивать слова соседа - как поддержку? Хотелось очень, если честно. Главное - не выдать себя, не позориться лишний раз.
Ночь прошла спокойно, как будто и правда нечисть не желала лишних глаз. Вот только поутру Нагастиаль принялся еще до завтрака укладывать свои вещи в сумку, а на стол выставил недопитую бутыль.
- Ну, Амират, давай за ровную дорогу и попутный ветер. Не дело с утра пить, но по случаю отъезда - можно. Может, и не свидимся больше.
- Далеко собрались? - насторожился парень. - Вы же зимовать в здешних местах намеревались.
Нагастиаль, кажется, даже смутился, но ответил сразу:
- Так и есть. Просто отъехать нужно на несколько дней… Дела.
И тут Амирата пронзила страшная догадка: коронец не рассчитывает по возвращении застать его в живых.
Он тяжело осел на табурет у стола, обмирая от ужаса. Где скрываться теперь? Кому довериться? Дядя вышвырнет после первого же явления нечисти, а если увидит кто другой - тайну уже не скрыть. Искать помощи в Храме - все равно придется обнародовать свою причастность к убийству. Негде столько денег взять, чтоб жрецам рот закрыть. И теперь каждая ночь… А-а-а-а! Он вслепую грохнул кулаком по столу, разбивая руку в кровь, а некстати подвернувшуюся чарку - в осколки, замахнулся снова и был схвачен в крепкий, точно деревянные колодки, захват.
- Стой! Прекрати бесноваться!
Вскочив с табурета, Амират дергался и извивался, пока его с маху не прислонили к ближайшей стенке и не хлестнули по лицу.
- Этак ты в три дня рехнешься, - тяжело дыша, сказал Нагастиаль, - если только…
«Если проживешь эти три дня», - прозвучал в голове злобный насмешливый голос, почему-то напомнивший Хайрама. И он сдался.

- …Ну а в суде вы все слышали. В Храме ему дали оберег и пообещали все нужные требы начать с сегодняшнего дня. Но, насколько я мог понять, велели немедленно признаться и перед представителями мирской власти. Внутрь я с ним не входил, так что точнее не скажу, только оттуда он прямиком направился в суд. А я лишь проследил, чтобы ему не помешали.
Оба юноши молчали. Джиллеас отчетливо слышал, как у него высоко, почти под самым горлом, колотится сердце, мешая разговаривать.
- Так это что ж… Он не зря мертвецов всю жизнь боялся? - недоверчиво спросил Курумай. - Я всегда считал, что это все - побасенки, бабьи россказни. У нас, конечно, покойники непогребенными не валяются, ну а на войне как? Лежит тыща убитых, кто их схоронит и обряд проведет?
- Верно понимаешь, - кивнул коронец. - А бывает и больше тысячи либо просто хоронить некому.
- Вы видели такое? - спросил Джиллеас.
- Я разное видел. Даже гулей раза два гонять довелось, но вот покойников восставших - ни разу. Да и не верю я в такое.
- И я не верю… Однако же кто-то к Амирату приходил? - Курумай нахмурился и подался ближе, сверля Нагастиаля взглядом.
- Точнее, он что-то видел, - уточнил тот с невозмутимым лицом. - О чем думал, чего боялся, то ему и привиделось.
- Так он был… опоен чем-то? - на лице Джиллеаса проступило настоящее потрясение. Курумай понял мгновением позже и весь перекосился - вот же паскудство!
Нагастиаль криво улыбнулся, разглядывая остатки трапезы. Да, ребятки, вот вам уже и неуютно со мной за одним столом. Ну что, сейчас вскочите и уйдете, или найдете в себе силы достоинство соблюсти? А, Джил?

[favmastria]

Молодец Кипреано.А ведь перед каждым появлением призрака Амират пил что-то.Пришлось перечитывать, надо же,какая мелкая деталь,а в ней разгадка.
ВсЕяДнОе, спасибо за продолжение,будем напоминать)
И все-таки где труп оружейника,неужели когда-то выстрелит)

[le_murr]

Мне вот тоже очень интересно, где труп Ирба

[ВсЕяДнОе]

favmastria, ага)) так и было задумано. Галлюциногены издавна известны, а если психическое состояние уже расшатано, так много и не надо. Особенно суеверному человеку. А Нагастиаль еще и постарался как бы невзначай ужасу нагнать.
А Ирба все же как бросили в реку, так и с концами. У меня просто задумано, что там речная живность несколько агрессивнее, может не как пираньи, но быстро съедает. Живому и не опасно практически, а от мертвого вскорости одни косточки останутся.
вот.
le_murr, так что все это чисто Амиратовы глюки и страхи... отравой подкрепленные.

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

Понятно. Не могу сказать, что я сильно ему сочувствую)

Куда больше переживаю за организмы других двух героев, которым может навредить длительное воздержание

[ВсЕяДнОе]

le_murr, это говорит человек, забросивший слэш ради гета!!
ну вот не лезет энца, мне бы все страдашки да разговорчики...

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

Не-не, ничего такого! Единственное мое гетное творение, можно сказать, никакая не измена)))

Страдашки и разговоры ж могут вестись в постели, в обнимку, м?)

[ВсЕяДнОе]

le_murr, могут-могут

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

УРЯ!

[ВсЕяДнОе]

Он поднял глаза на молчащих парней: Джиллеас смотрел на него немного растерянно, но без отвращения, а на лице молодого степняка отражалась усиленная работа мысли. Что ж, голова у парня не пустая, хотя и ведет себя, как деревенский охламон, привыкший брать силенкой чаще, чем умом.
- Па-анятно, - выдал вдруг Курумай, - иначе-то из него правду пришлось бы выколачивать. А этот расклад судьи могли и не принять.
И опять призадумался.
- Так что с ним теперь будет? - спросил Джиллеас.
- Это суду решать, - удивленно ответил Нагастиаль.
- Я не про это. Он и дальше будет видеть эти ужасы?
- Нет. Иначе милосерднее было бы вынудить его к признанию пытками. Хотя я не мастер-палач, но выбить… нужное сумел бы.
- Нужное - это что угодно или правду? - агрессивно вмешался Курумай.
- Что угодно, - сухо ответил коронец. - И, возможно, даже он повторил бы свои признания в суде. Он не слишком силен духом. Однако заставить его увидеть то, к чему он не имеет касательства, я не сумел бы. Не обучен.
Он произнес это нарочито спокойно, ощущая, как между ним и этими двумя мальчишками пролегает трещина, отделяя его от них - пылких, непосредственных, не маравших руки жестоким манипулированием. «Сейчас я вам благодарен, но…» - сказал Джил.
Вот именно, но.
Ему не по себе даже рядом с тобой, и неудивительно. Десять лет назад ты слушал такие истории с плохо сдерживаемой брезгливостью, и уж наверняка сам был совершенно неспособен на удары исподтишка и отраву в вине.
- Ты… - начал степняк и чуть приостановился, будто подбирал нужные слова. - Ты с ним так… Отомстить хотел?
У Нагастиаля вырвался короткий смешок.
- Хотел… Кулаки так и чесались. Но после этого он вряд ли сел бы со мной пить. И уж точно не жил бы в одном доме.
- Значит, не для мести? А ради Джила, чтоб ему помочь?
- Ну, получается так. Я же обещал.
- Я в долгу перед вами, - заговорил Джиллеас, глядя на Нагастиаля распахнутыми блестящими глазами, - за помощь и за Ирба.
Нагастиалю показалось, что он ослышался.
- Я же не смог спасти его, - ответил он как можно мягче. - Я и себя-то не сумел, попался, как безмозглый баран… Да что говорить, ты сам все знаешь.
- Уважаемые, еще что закажете? - огибая пустые столы, к ним подсеменил слуга. Остановился у самого плеча Курумая, обшарил взглядом стол и гостей.
- Ничего.
Они встали и вышли на улицу.
- Тьфу, хотел ведь хлеб забрать, да совсем ошалел от твоего рассказа, - сварливо заявил Курумай. - Хворого своего полакомить думал.
- Коня? - степняк кивнул. - Ты хоть жиром ему брюхо смазал бы, чтоб там скорей зажило, а лучше мазью с хойрой. Она же здесь растет?
- Да повсюду, - согласился Курумай и вдруг резко дернулся к коронцу: - А ты откуда про моего коня знаешь?
И сцапал криво усмехающегося коронца за рукав. Джил немедля полез отталкивать его руку - боялся, что ли, что до драки дойдет, но Нагастиаль раскрыл ладонь в извиняющемся жесте и миролюбиво ответил:
- Да, все верно. Я к этому руку приложил, чтобы задержать вас в том случае, если бы суд принял решение в первый день и не в твою, Джил, пользу. Нужно было, чтобы вы остались здесь до тех пор, пока не удастся добиться требуемого от Амирата. Я, признаться, уже думал, что придется с ним зайти еще дальше, но обошлось.
- Ты бы тогда его?.. - взбудоражился Курумай, но Нагастиаль скривился, точно от приступа зубной боли:
- Не понадобилось ничего больше, и хвала Богам.
Джиллеас перевел глаза с одного собеседника на другого. Они, похоже, имели в виду что-то очень нехорошее, но Курумай и не думал осуждать. А самого его медленно и неумолимо заливало сладкое волнующее ощущение нелепой, постыдной радости - Нагастиаль был жесток и мог поступить еще безжалостнее ради него. Ради Джиллеаса. Безродного, бывшего раба. Думай он лишь о своей обиде, то попросту избил бы Амирата либо стряс денег с Яхтая, да и убрался восвояси, постаравшись выбросить из головы все, что произошло.
- Ладно, парни, - облегченно произнес Нагастиаль, - насчет коня, я вижу, все ясно, как и насчет Амирата, но теперь мне стоит забросить вещи туда, где я договорился о ночлеге.
- Да уж, не обратно же возвращаться, - хохотнул Курумай. - Можешь поутру проснуться остывшим и с удавкой на шее.
- Так я просыпаться не люблю, - криво усмехнулся Нагастиаль. - Значит, завтра увидимся.
Возвращение в шаан для Джиллеаса слилось в смазанное пятно, в котором смешались заборы и улочки, где-то поодаль мелькавшие прохожие и немного озабоченное лицо приятеля. Пришел в себя он уже в комнате, сидя почему-то на полу, дрожа и смеясь сквозь наползающие слезы. Переминающийся с ноги на ногу Курумай возвышался над ним, время от времени пытаясь дозваться. Потом отошел и вернулся с кружкой воды, половину которой выплеснул Джиллеасу в лицо, и опустился рядом на одно колено.
- На, выпей.
- Иди ты к демонам, напоил уже, - выговорил юноша, вытирая лицо рукавом. Встал, немного покачиваясь, но уже приходя в себя, и наконец-то стащил воняющий мокрой шерстью плащ.
- Я думал, сам не дойдешь, тащить придется, - усмехался Курумай, стаскивая верхнюю одежду и бросая на плетеное кресло. - Раскраснелся, как пьяный или в жару, глаза блестят, меня не слышишь, дороги не видишь… Смотри-ка, что твой Нагастиаль утворил… Амирата опоил каким-то зельем, тебя околдовал одним разговором. Нет уж, с таким ловкачом и за стол садиться страшно.
- Нет.
- Чего - нет?
- Не страшно. Мне - не страшно. Не околдовал. И не сегодня.
- Сдурел, - припечатал Курумай, наклоняя голову набок, дабы получше всмотреться. - Одно лишь не пойму, чем он тебя-то обвести успел?
- Я же его три года помнил, - сообщил со вздохом Джиллеас. - И он тоже…
Снисходительно-озабоченное выражение на лице степняка сменилось таким удивлением, что Джиллеас негромко рассмеялся. Он скинул сапоги, стянул с себя промокшую спереди рубаху, не обращая внимания на изумленный взгляд приятеля, повалился на постель и укутался в одеяло.
- Вот оно что. Три года?
Джиллеас согласно промычал в ответ и закрыл глаза.
- Хитрюга! Ведь ни слова об этом, - подивился степняк и оставил его в покое до самого вечера. Но уж за ужином постарался выпытать все.
Джиллеас поначалу хмурился, отводил глаза, но потом все же рассказал - коротко и негромко - что его знакомство с Нагастиалем началось давно и, хоть оказалось очень коротким, запало в память.
- И он, оказывается, тоже запомнил меня. Даже потом искал.
- Да что запомнил, удивляться нечему, - авторитетно заявил Курумай. - Такого-то, как ты, да такой, как он…
- Хм… И какой он, по-твоему?
- Какой-какой… Сам же видишь - тот еще жеребчик… Только опасный, как змея ядовитая, как гадюка, - Курумай произнес это даже резче, чем рассчитывал, пытаясь согнать с лица Джила необычное мечтательное выражение.
- Знаешь, гадюки кусают лишь если на них напасть.
- Ну да, - вынужден был признать степняк. - Кабы не ты, он бы и этого придурка Амирата не опаивал. Хотя ребра мог бы посчитать запросто. И точно на тебя запал.
- Ты!.. Что ты говоришь?! - Джиллеас встрепенулся и немедленно начал заливаться розоватым румянцем, поднимающимся на скулы и виски.
- Что вижу. Не спорь даже. Ты лучше это в виду поимей: сколько он наворотил, столько ради скуки не делают. И на Амирата ему наверняка наплевать с крепостной стены. Видал такие? Повыше всадника бывают. Вот оттуда и плевать. В общем, - Курумай скроил, по его мнению, намекающее выражение лица и шевельнул бровями, - чует моя печенка, он к тебе подкатит, не сегодня-завтра. Так что держись на всякий случай ко мне поближе, а то сам не отмашешься.
- Не нужно, - Джиллеас сидел, опустив глаза, но теперь-то наконец встретился с Курумаем взглядом. - Я его не… опасаюсь.

[favmastria]

Спасибо за продолжение.
У меня вопрос ,Джиллеас ведь вампир.У него хоть какие-то вампирские силы проявятся или нет,кроме выживания,суперсила или суперзрениеночное или еще что-то)

[ВсЕяДнОе]

favmastria, пожалуйста))
приеду - постараюсь подготовить и выложить следующее, два ведь года уже, ОУЖОС
а Джил - не. живучесть и привлекательность сексуальная, ну и немножко сообразительности, да и то далеко не во всем. да ночное зрение - просто чуть лучше, чем у всех. Ну не вампир он все же, а так, осьмушка.

[le_murr]

- Не нужно, - Джиллеас сидел, опустив глаза, но теперь-то наконец встретился с Курумаем взглядом. - Я его не… опасаюсь.

- На этой фразе я чуть не прослезилась от умиления) ХЭ и много кАмфорта им обоим)

[ВсЕяДнОе]

le_murr, угу)))
Джил все-таки - та еще стесняшка. И сказать я уже взрослый и сам его хочу трудно и страшно. Ну да ничего, Курумай его понял)

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

Надеюсь, под влиянием Кипреано со временем хоть немного раскрепостится) хотя...не факт)

[ВсЕяДнОе]

le_murr, и вот тут-то у Кипреано появится реальный повод для беспокойства

[ВсЕяДнОе]

- Ясненько... - досада на лице степняка мешалась с понимающей усмешкой. - Я тебе не нянька, но уж тогда будь сам поосторожней, что ли...
Про себя Курумай все же решил присмотреться внимательнее, как поведет себя коронец. Сам-то он уже, кажется, совсем задавил в себе эту глупость, вон, даже о сватовстве своем Джилу рассказал, чтобы напрочь отсечь все, кроме дружбы.

Вывод, к коему пришли уважаемые старейшины, оказался вполне ожидаемым. Причины полагать, что замешанный в преступном сговоре юноша Амират оговорил себя и дядю по внезапному умопомешательству, не было. А стало быть, его показаниями следовало верить.
И то, что главный ответчик не явился, сказавшись больным, не помешало обязать его выплатить долг, но вот насчет наказания за смерть Ирба пока решено не было. Касательно самого́ пожилого и ранее уважаемого купца, внезапно ослабшего здоровьем, решение должны были принять позднее, в присутствии самого обвиняемого либо местного купеческого главы.
- А что будет с его племянником? - поинтересовался Джиллеас. - Он ведь по-прежнему находится по стражей?
- Сам он убийства не совершил, так что смертной казни не подлежит, - скупо проронил Борам. - Ежели желаете, можете явиться в последний день лунного месяца, тогда соберется Совет и будут решаться дела такого рода. Свою вину он признал, что будет зачтено в его пользу.
- А каким может быть наказание?
- Ну, я не один решаю такие дела…
- Конечно, конечно, - заторопился юноша, - но ведь ваш опыт наверняка позволяет хотя бы предположить… Вы, должно быть, часто заранее угадываете, каково будет решение Совета…
Еле прикрытая лесть достигла-таки своей цели - почтенный столп местного самоуправления смягчился:
- Да сложности в этом нет. Полагаю, его обяжут выплатить виру семье погибшего или деловому партнеру, то есть вам, да еще одну - в городскую казну за нарушение законов и уложений, участие в разбое.
- Вряд ли у него есть деньги на такие выплаты, - подумал вслух Джиллеас, - а родственник, должно быть, ни монеты за него не даст. Скорее уж наоборот.
Борам посуровел:
- Каждый должен отвечать за свои проступки. Нечем платить - заплатит свободой.
- Как это? - опешил юноша. - Здесь же рабов не держат?
- Здесь - нет. Зато держат в Ренгальте и даже в ваших землях. Неисправных должников заставляют отрабатывать долги, но он - не просто должник, а преступник. Не найдет денег - будет отвезен в Пограничье и продан.
Джиллеас еле сдержал охватившие его ужас и отвращение. Нет, нет, его это не касается! Больше нет! Но как же это странно и дико - всю жизнь быть свободным и однажды превратиться в товар. Не в плену, а у себя на родине, просто оттого, что нечем заплатить виру.
- Не надо мне! - вырвалось у него. - Если его за это продадут, то не надо!
Старейшина поглядел на него с недоумением и некоторым раздражением:
- Почему же? Это всего лишь исполнение справедливости, вас нисколько не опозорит. Да и правосудие должно быть удовлетворено. Это вам не коронные владения, узилищ не строим, подневольных работников даже на соляных копях не держим. Только тех же должников.
- Мне такие деньги не нужны, - буркнул Джиллеас. - Пусть с… правосудием рассчитается и проваливает себе на семь ветров.
- Ваше право, - безразлично пожал плечами пожилой степняк. - Только зря вы, молодой мастер, от своих законных денег спешите отказаться. Какая разница, все равно ему не расплатиться, значит, будет продан.
- А точно не расплатится? - подал голос возникший возле Джиллеасова плеча Курумай. - Сам сказал?
- Не думаете же вы, что ему не предложили сразу же решить это дело? Сказал, ни родни, ни друзей здесь больше не имеет.
- В Чингете у него семья. Наверняка помогут, - неуверенно предположил Джиллеас.
- Если узнают вовремя, - хмыкнул Курумай. - Вот как думаешь, узнают?
Несколько мгновений испытующего разглядывания завершились почти одновременными кивками.
- Завтра мы будем дома, - обернулся Курумай к судье, - и оповестим его родных.
- Ваша воля, - Борам пожал плечами, но взгляд его смягчился. - И передайте им, что долго здесь их парень никому не нужен. Кормить да стеречь за казенный счет накладно. Как пойдет большой караван в Пограничье, так и спровадим его. Вот разве что если Яхтай либо семейство Яхтаево вдруг надумает хоть так свой грех прикрыть… Да вряд ли, не до того им. Сам-то купец, говорят, расхворался в лежку, вроде бы даже в беспамятстве. А еще виру платить. Если за одну луну не изыщут денег либо еще как дело уладят, молодой мастер может требовать, чтоб недостачу покрыли продажей имущества. Я вам тогда подскажу, к кому обратиться, есть порядочные люди при деньгах и со связями…
Джиллеас выразил приличествующую благодарность, отвесил почтительный поклон, повторенный, хоть и не столь усердно, Курумаем, и они вышли на улицу, где уже дожидался их Нагастиаль.
- Аж не верится, - мотал головой степняк, сидя в уже привычном зальчике харчевни, - как можно человеку за несколько дней так мозги задурить, чтоб сам на себя вину принял. Это как с тобой теперь за столом сидеть, не доглядишь - и сам побежишь в чем ни попадя сознаваться…
- Если не в чем, не побежишь, - произнес коронец, и от прозвучавшей в его голосе тихой угрозы у Курумая шевельнулись волоски на шее и по спине прямо под шерстяной рубахой и кожаной курткой. - Ты был там и слышал: он сам пришел!
- У тебя, поди, и опыт есть, как уломать? Чтоб сам?..
- А если и есть? - скрежетнули по полу отодвигаемые стулья, спорщики напряглись, сверля друг друга враждебными взглядами.
- Кипреано, - Джиллеас сказал это ровно, почти без выражения и даже не шелохнувшись, но оба вскочивших оглянулись на него. - Я понимаю, у… тебя свои планы, - это прозвучало безмятежно, лишь с едва заметной запинкой, он вновь старался обращаться на «ты», - но раз уж нам снова по пути (Нагастиаль согласно кивнул), то я предлагаю ехать вместе с нами и оказать мне честь - остановиться у меня в доме.
Они снова уселись ровнее. Курумай недовольно и озадаченно щурился, но помалкивал, поглядывая поочередно на собеседников. Нагастиаль же, посидев немного с каменным лицом, заговорил вновь:
- Вот еще вспомнил, коня Амирата я забрал, но что с ним делать дальше - отдадим семье?
- О! - озарился Курумай. - Вот и выход. У этого охламона последний ум, видать, отшибло твоими стараниями, раз сам не подумал. Коня продать, деньги внести в казну, откупить его от немедленной продажи. Много не выручим, но пусть и этому радуется - все лучше, чем новую луну уже в рабьем ошейнике увидеть. А потом пусть его родня дальше голову ломает, что и как.

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

и вот тут-то у Кипреано появится реальный повод для беспокойства

- так ему и надо

[ВсЕяДнОе]

le_murr, злая девочка))

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

Я ж любя)))

[vedma77788]

с днем рождения! удачи и здоровья.

[ВсЕяДнОе]

vedma77788, спасибо, очаровательный цветок!

[ВсЕяДнОе]

Встретиться с бывшим приятелем Курумаю удалось легко. Золотого тилера, подаренного стражам «уважения ради», было немного жаль, но раз уж решил, не бросать же на полпути. Возможно, удалось бы выпросить разрешения у судей, но со стражами было проще договориться, да и мало ли, раз одну денежку взяли, наверное, и от другой не откажутся, если нужда возникнет. Его провели потихоньку в камеру, впустили и заложили снаружи засов.
- Ну, здорово, земляк, - произнес он, разглядывая бывшего друга-приятеля, - как кормят-то, хватает?
Амират, сидящий на топчане у противоположной стены, поднял на него глаза и вновь уставился в пыльный угол, занятый деревянной посудиной с крышкой.
- Зачем явился? - спросил он невыразительно. - Рожу набить в обратку? Ну, давай, да вали уже отсюда… Без тебя тошно.
- В бадью поблюй, раз тошно. Я вот что… коня твоего продать надумал. На кой он тебе сейчас? На постой его определить, и то денег стоит. А вырученное отдам суду в счет твоего долга. Тебе уже сказали, сколько с тебя хотят?
- И зачем тебе? - спросил Амират после озадаченного молчания. - Я просил? Да нахрена ты вообще ко мне лезешь?!
Последние слова он уже проорал, сжимая кулаки. Даже тусклые поначалу глаза загорелись, хотя с места не двинулся.
- Все, уйди, уйди. Все равно не хватит. Даже четверти не выручишь, а еще змеенку платить…
- Кому?.. А, Джилу… Ишь, как ты его… Уже и имя забыл, и как о него глаза мозолил? Отказался он от твоих денег. Так что только в суд выплатишь и все. Ну и в Чингет лучше не возвращайся… Тогда я тебе не рожу набью, а в землю вобью.
- Отказался? Врешь? С чего?..
- А с чего надо. Вроде ты его не знаешь. Не нужны ему эти деньги, он даже такого, как ты, за горсть монет гнобить не хочет.
Лицо Амирата пошло даже не бледностью - прозеленью. Произнести слова признательности мешал пронзительный стыд, будто и благодарность его была запачканной, опозоренной. Он лишь кивнул и опустил голову, не желая больше встречаться взглядом с бывшим вожаком. Если бы не эта роковая глупость, если бы…
Ох, если бы.

В обратный путь Курумай отправился все же на оседланном коне. Хотя, перед тем как заседлать, минут десять излагал, что следует делать с извергами, нарочно портящими чужую безвинную животину. Хозяйский племянник, чистивший стойла, не вынес этой пламенной речи, брякнул вилы о загородку и выскочил из конюшни, сопровождаемый злобно-удовлетворенным взглядом:
- Чует крыса, где хвост прищемят!
- Да ты просто запугал парня, - негромко заметил Джиллеас, уже приторачивая сумку к седлу своей кобылки, - прямо уверен, что он виноват.
- Без него не обошлось! - заявил Курумай. - Видел я, как он еще в первый наш приезд следом за твоим знакомцем ходил, точно кобель за… мясником.
Джиллеас, не сдержавшись, фыркнул - друг явно проглотил малопристойное сравнение, должно быть, не желая оскорбить его чувства.
- Да ладно тебе. Кипреано это ведь не со зла задумал, ты же слышал…
- Угу. Но зло берет! Надо бы шаанча намекнуть на шашни племянничка с проезжими, да ладно уж…
- Какие шашни? - вскинулся Джиллеас. - Ты сам в это не веришь!
Курумай досадливо покосился в его сторону и буркнул, выводя своего жеребца туда, где было чуть посветлей:
- Все равно этот губошлеп виноват. Не собираюсь я его позорить, отлаял и все, в другой раз умнее будет. Поди не последний раз в Тарику приезжаем, еще доведется здесь останавливаться, так чтоб не думал, что ему эти штучки с рук сойдут. Нагастиаль-то ладно, ради тебя старался. А этот?!
Впрочем, в этой вспышке была и польза: степняк явно отвел душу, изводя слугу, и в дороге уже не припоминал о коварном покушении на своего скакуна.

Ранняя ночь опускалась на чуть присыпанную снежком промерзлую степь, когда перед ними замерцали огни Чингета. К облегчению Джиллеаса Нагастиаль и Курумай всю дорогу совершенно не спорили и не мерялись, чей норов круче. И когда настала пора разъезжаться в разные проулки, Курумай без своей обычной развязности простился с обоими почти одинаково спокойно и ровно.
Нагастиаль первым тронул стременами бока вымотавшегося серого жеребца и сам свернул в нужную сторону, Джиллеас уже развернул кобылку ему вслед, как друг немного неуверенно вскинул руку, точно задерживая его.
- Что?..
- Да это… Ты ему много воли-то не давай. Гость не гость, а пусть берегов не теряет. Что не так - мне только шумни… Ну, ты понял.
- Понял, - улыбнулся юноша, - спасибо, век не рассчитаться мне с тобой.
И, не дожидаясь возражений, дал кобыле шенкеля, догнать гостя, а то неудобно.

«…Приглушили тучи шепот звездный,
Ветер темными взмахнул крылами…
Говоришь: «Теперь уж слишком поздно.
Встало слишком многое меж нами».

Говоришь: «Забыть пора давно уж
Страсть, что нас с тобой соединяла,
Как во тьме благоухали розы
И как песня звездная звучала».

Нынче только стужей пахнет ветер,
Небеса о солнце позабыли.
И была ли та любовь на свете,
Даже мы - да мы ли это были?..»

Эти строки столичного поэта, модного лет десять или пятнадцать назад и любимого мамой, почему-то припомнились сегодня Джиллеасу, и уже ночью то и дело шелестели в мыслях, подобно тому самому студеному ветру, мешая согреться в настывшей постели.

Протапливать дом как следует было поздновато, не до утра же топку стеречь, и они разбрелись по спальням сразу, поев лишь наскоро сваренной крупяной похлебки с салом.

Точно ли они все те же люди, которые разделили на двоих ту давнюю волшебную ночь и после являлись друг другу лишь в ускользающих снах? Что могло вырасти на такой призрачной почве? Только сны и мечты.
Или все же нет? Что-то же толкнуло его искать пути к свободе, причем любой ценой. А теперь у него есть эта свобода, даже немножко больше, чем нужно, но он привыкнет. И справится.

Наутро Нагастиаль еще до завтрака оправился в конюшню проведать своего коня, да заодно уж и обиходить обеих лошадок. Мерина на время отъезда приютила нэнна Патимэ, в ее старой конюшне единственной хозяйкиной лошади было даже слишком просторно, а корма про запас они с Курумаем натащили.
Серый жеребец выглядел уже не так уныло, как вечером, и единственное достойное уважения препятствие к продолжению поездки исчезло.
- Ну что, отдохнул, злюка? - конь покосился темным глазом, вздохнул и выгнул длинную шею, точно целясь укусить. - Не принес я ничего, потом угощу…
- Кипреано, - Джиллеас подошел как-то совершенно неслышно и едва не заставил вздрогнуть.
- Что? - Нагастиаль обернулся, отряхнул руки и еле сдержался от того, чтобы шагнуть ближе и прикоснуться. Очень уж заманчивым было зрелище: оливковая кожа лица чуть потемнела, наливаясь румянцем, лисий плащ ласкал мягкой шерстью голую шею, а распахнутый ворот домашней сорочки открывал гладкую грудь почти до середины. Он почему-то сразу вспомнил, что волосы на груди у вампиров не растут. Как у эльфов. Наверное, не вырастут и у…
- За-автрак… - уже не привычным бархатистым, а сдавленным, осипшим голосом протянул мальчик и шагнул вплотную, глядя в упор. Зрачки его сузились, ноздри напряглись и побелели, а приподнявшаяся верхняя губа приоткрыла влажно блестящие зубы, довершая сходство с вампиром.
Нагастиаль рванул его на себя, даже не понимая, что сжимающие воротник плаща пальцы выдирают клочья меха.
- Ах-х-х… - кто из них успел издать этот придушенный звук, было непонятно. И не важно. Важно стало вжаться друг в друга, стиснуть объятия, вылизать чужой рот, оторваться ради вздоха и жадно оглядеть дар судьбы - желанный, нужный до лютого голода.
Нагастиаль вовремя опомнился: он уже распахнул лисий плащ и нагнулся, чтобы прикусить дразняще гладкую кожу, но сквозь жар желания и грохот крови в ушах в мысли протиснулось осознание, что раздевать Джила в холодной конюшне нельзя. С усилием заставив себя запахнуть одежду на недоумевающем парне обратно, рывком приподнял его и закинул себе на плечо. Демоны, у него ноги что ли еще длиннее стали? И даже успел сделать четыре шага и откинуть пинком створку двери, когда Джил то ли всхлипнув, то ли засмеявшись вырвался и соскочил на землю.
- Что? - рыкнул Нагастиаль, теряя терпение.
- Сам пойду, - задыхающимся шепотом ответил Джиллеас, - двери не обрывай…

[vnuchkamahno]

Ну наконец то обнялись и решились!

[ВсЕяДнОе]

vnuchkamahno, м-м-м-м... когда у них все просто было?


И вот тут накатило. Нагастиаль замер, борясь с невыносимым отвращением. Чувство омерзения от самого себя было внезапным и всепоглощающим, лицо охватил жар так, что стало душно, и на какое-то мгновение он потерялся в этом.
- Что с тобой? - мальчик наклонился, заглядывая ему в лицо. - Тебе нехорошо?
«Смотри-ка, - тупо подумал Нагастиаль, стараясь отгородиться мыслью от мерзости ощущения, - а он, должно быть, уже выше меня. Глаза - вровень, а сапоги у него без каблуков…»
- Нехорошо, - повторил он последнее слово, - прости.

Ладно, ненаглядный мой, еще сутки я рядом с тобой выдержу.

Это оказалось плохим решением. Выглядеть бодрым и здоровым было просто не под силу, не из-за болезни, а от снова и снова приливающего стыда. Разохотился, чуть не принялся рвать одежду на парне, а ведь сил бы хватило…
Что-то странное произошло с ним в конюшне, когда он притянул к себе Джила, легко, без усилий, ощущая свою полную власть сделать все, что пожелает. Преодолеть растерянное сопротивление, содрать штаны… как тогда в тормландском лагере, где он впервые в жизни опустился до изнасилования. Тот паренек был помоложе, но разницы-то…Только дай себе волю и очнешься уже натягивающим во всю мочь. А Джила он хочет так, что может и не совладать с собой.
И унизить его, вбить в грязь, от которой сам не отмылся.

Боги верхние и нижние, как же легко спиться. Будь под рукой что-нибудь покрепче - ренский бальзам, крепленое вино, да хоть здешний вонючий ойрак - он бы пил, пока не обеспамятеет. Главное - быстро, чтоб в ноги ударило, а не только в голову. Однако в маленьком холостяцком домишке, похоже, и раньше-то запасов выпивки не водилось, а сейчас и подавно не прибавилось.
Вот и пришлось все оставшееся время искать, чем занять руки. Несмотря на возражения Джиллеаса он вызвался привести обратно мерина, осмотрел конскую сбрую и даже принес в дом истрепанную застежкой подпругу. Новую вымерять.
Но надолго его терпения не хватило. Безучастно смотреть на Джиллеаса, надевшего замурзанную рабочую рубаху и озабоченно полирующего какие-то металлические накладки для неведомо чего, было почти так же тяжело, как своей волей замерзать в десяти шагах от костра. И с закрученными в жгут волосами, грязными от полировальной смеси руками, мальчик оставался соблазнительным до скрипа зубовного.
Хотя… какой там мальчик, взрослый уже парень. И от этого еще более желанный.

К вечеру он уже укрепился в стремлении вырваться из сладкой паутины влечения и нежности. Натаскал воды - помыться перед дорогой, поставил греть, притащил в дом лохань, стоявшую кверху дном за углом домика. Надел на лицо приветливо-снисходительную маску (а Джил так странно мерцал глазами в ответ) и вежливо отказался от нерешительно предложенной помощи при мытье.

Потом они поужинали. Нагастиаль задавил, насколько сумел, клубящиеся в душе грязные щупальца позорных воспоминаний и даже с невозмутимой улыбкой солгал, что в Карачме рассчитывает встретить давнишнего приятеля-эльфа со свитой, так что не на голый песок ночевать едет. Вообще-то, это было правдой, но две, а то и три луны назад.
Еще в начале пути, приняв решение затеряться в Степи среди бесконечных покрывал Матери Дорог, Нагастиаль точно был уверен, что сумеет настигнуть полудипломатическую миссию с Кадаином во главе.
Только эльфы уже давно покинули здешние края - не любят они надолго удаляться от своих пределов. И весточку о новом местонахождении ему наверняка тоже не оставили. Потому, что не ждали.
Он рассчитывал на внезапность, когда выбирал себе ниточку в паутине дорог, так что оповещать о своем приезде не стал. Этим и хороша дружба с Перворожденными - лишнего не спросят и без надобности не скажут. И уживаться с детьми Великого леса он мало-мальски научился: поменьше суеты, назойливости, болтовни, и тебя будут терпеть почти как своего. Одна беда - эти себе-на-уме остроухие красавцы всегда были великие мастера исчезать. Так что сейчас гоняться за Кадаиновой летучей командой уже бессмысленно.

Ах, Джил, но как же сладко было строить эти несуразные козни против старого паука и незадачливого разбойничка, рисовать наглядную картину их бесспорной вины и твоей правоты… Сложно даже признаться самому себе, для тебя я больше старался или для себя.
Вот и сейчас, не знаю, для тебя или для себя, но должен убраться отсюда немедленно. Ты уже окреп, обзавелся ремеслом и друзьями, пусть и немного их, а я… Что я принесу, кроме своего позора и злости?

- Ты уверен, что найдешь своего друга? - вдруг серьезно спросил Джиллеас. - А если ошибаешься, тогда что?
- Уверен. Дела у них важные, по пустякам они далеко от дома не забираются.
- И что за дела у них здесь могут быть? - задумчиво произнес юноша. - Не мое дело, разумеется, но в Карачме уже давно самая важная персона - верховный жрец Храма Закатного Бога. Сложно поверить, что у эльфов к нему дела…
- Верно, - усмехнулся Нагастиаль, - ты, вижу, не зря в Колледже учился. Неужели даже теорию противоречия стихий там преподавали? Но дела у них, конечно, не к верховному, а к ренгальтскому уполномоченному от… ну, это не важно.
- Так ведь Великий лес с Ренгальтом…
- Верно, тоже не в дружбе. Официально. А на деле - встречаются на нейтральной территории и улаживают общие интересы. Кадаин мне писал еще до… моего отъезда из Столицы, шутил, мол, не отказался бы меня иметь в своей свите, я насчет ренгальтцев и их причуд осведомлен получше, чем эти остроухие, - Нагастиаль бросил на мальчика короткий взгляд, убеждаясь, что тот, похоже, неплохо понимает тему беседы: вон и глаза сверкнули, и нежное, расслабившееся за неторопливым ужином лицо осветилось размышлениями, став от этого будто взрослее. И правда, умница мальчик, не зря покойный оружейник его так и назвал
- О!
Этот короткий отклик прозвучал вполне уместно, но как-то слишком уж выразительно. У Кипреано внутри шевельнулось неявное подозрение, но зацепиться ему было не за что, и оно ускользнуло при виде задумчивости на лице собеседника. У него-то самого от этого интереса стремительно потеплело внутри, он едва не подался ближе, забыв о грядущем отъезде в никуда, давно запропавших эльфах, Ренгальте и стылой ночи, окутавшей степь.
- В общем, я найду возможность быть полезным, а в компании полутора дюжин бойцов можно быть уверенным за свою спину. И возвращаться мне совсем не к спеху.
Последние слова сорвались с языка почти непроизвольно и совсем некстати. И то, что Джил вроде бы пропустил их мимо ушей, Нагастиаля порадовало: врать сверх меры не хотелось, а обиняками от прямых расспросов не увернешься.
Он даже улыбнулся в ответ на потяжелевший взгляд мальчика, пристальный на грани дерзости. Хотя дерзость - последнее, в чем Джила можно заподозрить. То ли выучка, то ли натура, но он так и продолжал оставаться сдержанным до застенчивости.
Такой чистый. Несмотря на жизнь, которую вел после гибели семьи. Несмотря на тех, кто обладал им - по согласию или против.
И таким останется при здешних патриархальных, хотя и не слишком строгих нравах да собственной, почти девичьей скромности. Даже этот горячий степнячок, что так явно к нему привязан, и тот не решился перешагнуть границы дружеских отношений, иначе они давно бы уже выдали себя стыдом либо ревностью. Вот здесь тебе и надо остаться, Джил, раз уж ты теперь одинок.
- Уже поздно. Спокойной ночи, Джиллеас.
- Поздно?.. Тогда конечно, спокойной ночи.
Джиллеас поднялся с табурета, даже опережая Нагастиаля, кивнул и скрылся за дверным пологом. И в маленькой, хорошо протопленной комнатке, дышащей небогатым уютом, ощутимо похолодало. А завтра станет еще холоднее, когда под копыта коня ляжет блестящая инеем черно-коричневая лента дороги.

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

Автору печенек, а Кипреано - крепкий подзатыльник Все-то у него не как у людей, ладно бы Джил - он частично вампиренок, но этот-то...Типа умный, взрослый...тьфу!

[ВсЕяДнОе]

le_murr, печеньки - разве что фигурально выражаясь)) все время балансирую на грани разожраться :-)

Кипреано - крепкий подзатыльник Все-то у него не как у людей...Типа умный, взрослый...

крученый, зараза. но любимый

[le_murr]

ВсЕяДнОе,

крученый, зараза. но любимый

Согласна

[vnuchkamahno]

Да что же Кипреано такой замороченный то!?