а тут монстры. (можно не читать, это рабочие записи).

[ВсЕяДнОе]

Неудавшаяся месть наконец-то дописано, выложено
вот тут
либо тут

еще один ahtung - если вы прочли все по ссылке на Месть, то верхние комменты вам не нужны. можно сразу идти в последний, максимум, предпоследний. верхние давно выложены

прода на 05,05,

Больше приватных бесед с Его Высочеством Саенхольд не удостаивался. Чему был очень рад. Почему-то принц, как и его серо-зеленые почти безмолвные тени – егеря – пугали парня куда больше, чем резкий в словах и, несомненно, опасный Нагастиаль или цинично перешучивающиеся солдаты.
Но подписывать бумаги его все же вызвали в ставку принца. Секретарь чопорно приветствовал его в качестве ярла (прежний-то ярл уже утратил титул), предложил сесть и ознакомиться с документами (Эстанис предупредил, что ознакомление лучше сделать как можно короче), а внезапно появившийся принц с улыбкой поздоровался и предложил того самого винца, которое «кажется, понравилось тебе, не правда ли?»
Это Саенхольд с готовностью подтвердил – хоть что-то он мог похвалить, не кривя душой, не прячась за маской вежливости. Эстанис уверял его, что все уже оговорено, бояться нечего, да, фактически и не за что, но парень все же был в напряжении до тех пор, пока не подписал все, что велели и не откланялся.
А когда вернулся, у шатра его ожидал Берто в компании одного из полевых егерей. Саенхольд на них и так старался лишний раз не пялить глаза, а от этого и вовсе едва не замутило. Справа лицо у мужчины было безобразно стесано, глаз на поврежденной стороне полузакрыт. Довершался этот ночной кошмар неровной окраской кожи – почему-то шрамы были не красными и не белыми, а коричневыми. От обоих мужчин ощутимо потягивало тем самым духовитым пойлом, которое свалило Эстаниса даже без ужина.
« Я же только от принца» - вертелось в голове у Саенхольда – «Зачем еще он заявился?»
- А вот и он! – возгласил капрал очевидную истину.
- Чему обязан? – как можно тверже спросил юноша, - я верно понял - вы ожидаете меня?
Уродливое лицо чуть шевельнулось в улыбке, голова с густыми неопределенно-сивыми волосами, полускрытая капюшоном качнулась в утвердительном кивке.
- Вы верно поняли… эрман Вирийон.
Саенхольд едва не прикусил язык, с которого так и рвались слова – я не эрман! – но вместо этого лишь поднял брови, показывая, что он весь – внимание. И даже смог насладиться изумлением на лице Берто.
- Оставьте нас, капрал, - продолжил егерь со страшным лицом, - вы сможете присмотреть за нашей беседой со стороны, но разговаривать мы будем приватно.
Берто уважительно кивнул и ушел, даже не оглянувшись.
- Не хотите спросить, почему я назвал вас этим титулом? – поинтересовался егерь добродушным тоном. Будто взрослый, который предлагает ребенку яблоко.
- А вы не хотите мне объяснить это? – Саенхольд улыбнулся как можно приветливее, хотя смотреть на уродливые шрамы было немного тошно. Но глупо морщиться, глядя на шрамы бойца, а перед ним, несомненно – боец. Из лучших.
- Есть в тебе порода, - усмехнулся егерь, - трусишь, но держишься. Ладно, слушайте внимательно, эрман. Титул вам дарован принцем – на такое он имеет право, тем более в условиях войны. Обычно так награждают за заслуги, но в данном случае, ваших заслуг - три бумаги подписать. Просто превращать вас в простолюдина – смысла нет. Будет еще один мальчишка, каких тысячи. Можете даже не благодарить Его Высочество, ему и так забот хватает. А сюда я пришел по просьбе ваших друзей и опекунов. С сегодняшнего дня вы начнете тренировки, будете учиться тому, чему я сочту нужным.
Вот тут Саенхольд откровенно выпучил глаза – это уже в голове не укладывалось.
Егерь заулыбался шире:
- Удивлены, эрман? Можете удивляться и даже задать несколько вопросов. На тренировках попусту болтать вам позволено не будет, лучше спрашивайте сейчас.
- Что за тренировки? – спросить Саенхольд хотел много о чем, но этот вопрос просто вырвался у него. – Зачем?!
- Ну, скажем так, навыки выживания, - невозмутимо ответил егерь, даже не поморщившись от выкрика парня. – Объяснять, зачем?
Юноша молча помотал головой… Что объяснять – он действительно, не умеет защитить себя, а уж выживать…
- Драться? – спросил он уже с интересом. Лицо собеседника перестало так отталкивать. Ну, шрамы, ну и что… мало ли какие увечья бывают.
- Немного и драться. Да я вообще много с вами возиться не смогу, у меня другие обязанности. Но вам придется подчиняться мне полностью во всем, что касается тренировок. Или отказаться. Это решение придется принять до завтрашнего утра. Можете обсудить его с…
Егерь умолк, вопросительно глядя на парня – тот вскинул ладони и замотал головой.
- Что?
- А что обсуждать, - сбивчиво ответил Саенхольд, - я согласен. Вы научите меня драться как … ну, как вы?
- Нет, - скупо улыбнулся егерь, - это вам надо стать одним из нас, а вы даже и не годитесь. Вы не такой, как надо. Но я вас стану учить драться. Оружием, руками, мозгами, языком, если надо. Выживать и не быть легкой добычей. У меня мало свободного времени, значит, будете приходить, когда я свободен.
- А я всегда свободен, - признался Саенхольд. – Почти.
- Когда не нужен Тиммерлену и Нагастиалю? – безразличным тоном поинтересовался егерь.
- Я только с… Эстанисом, - выдавил из себя Саенхольд. Он твердо решил, что не станет изображать невинность.
Егерь одобрительно улыбнулся.
- Я-то думал, станете отрицать или стыдиться, - мягко произнес он, - а вы достаточно взрослый, что бы здраво оценивать некоторые моменты. Но гонять все равно буду, как щенка, ясно вам, эрман?
- Ясно- ясно… только меня зовут Саенхольд. Сай. И вы намного старше меня. Почему вы ко мне обращаетесь на вы? Если будете моим учителем?
Егерь с минуту помолчал, затем накинул капюшон на голову, видимо, завершая разговор.
- А из тебя, возможно, выйдет толк… Сай. Если проживешь достаточно долго, - сказал он. – Меня зови Рашем.
Раш… тонкий, гладкий шнур-удавка. Хорошее имечко. Юноша только кивнул. Уже вслед.

Крепко пожалеть о своем согласии он успел уже назавтра с утра. Раш дождался, пока офицеры проснутся – видимо, пришел заранее – и немедленно скомандовал подъем Саю.
Едва позволив привести себя в порядок, егерь повернулся и пошел куда-то, даже не оглянувшись, следует ли за ним «ученик». Сай немного оторопел, но легкий толчок в плечо, полученный от Тиммерлена, заставил заторопиться следом. Правда, догнать егеря оказалось на удивление сложно, хотя он совсем не бежал.
Дальнейшее поначалу показалось просто малоприятным – он ведь даже не поел – а затем превратилось в легкий кошмар. Раш продемонстрировал ему несложный (на первый взгляд) комплекс упражнений и… сел завтракать. А Саенхольд был вынужден повторять и повторять разогревающие тело упражнения, тихо страдая от аппетитных запахов. И лишь когда желудок запротестовал так громко, что его не смог заглушить даже шум лагеря, было позволено позавтракать и ему. И весьма скудно, по мнению Саенхольда, только его мнения никто не спросил. А для улучшения пищеварения ему было велено бросать в щит из трех досок длинный нож с обшарпанной рукоятью. Ножи кидать он умел и так, но не с такого же расстояния…
Потом, много позже, он узнал, что кормить его досыта было рискованно – неизвестно, как тело воспримет обильную еду в перерывах между упражнениями. Но тогда он здорово злился, и только надежда стать сильнее и больше «не быть легкой добычей» заставила его послушно выполнять все, что велено. Получить такого наставника, даже ненадолго, было слишком большой удачей, что бы испортить все из-за голодного брюха.
Позже к его неприятностям добавилась скука, еще позже – обрушилась усталость. Раш, к тому времени успевший пару раз уйти и вернуться, окинул его внимательным взглядом, велел завершить очередное упражнение и… раздеться. Увидев ошалевший взгляд парня, он ухмыльнулся и потащил его под полуогороженный навес. Там, практически без сопротивления, Саенхольд позволил стянуть с себя одежду, уложить на топчан, застеленный грубой холстиной и намазать резко пахнувшим травяным отваром. Утомление сделало его равнодушным, топчан казался мягче любых перин, а грубые ладони, растиравшие по голому телу чуть липковатую жидкость, даже не смутили.
- Одевайся, высохнет. Обратно дорогу найдешь? – спросил его егерь все с той же ухмылочкой. И положил на голый живот Саенхольду его одежду. Мальчик кое-как натянул штаны и рубаху, но, когда он принялся оглядываться в поисках башмаков, ему вдруг стало совсем уже все равно. Он улегся боком на топчан, даже не отрывая босых ног от земли. «Потом поищу» - мелькнула мысль – «Полежу минутку и найду».

а дальше будет в комментах прям тут

запись создана: 03.05.2013 в 17:03

@темы: а тут мои монстры))

Comments

[ВсЕяДнОе]

И проснулся, оттого, что стало жарко. Кто-то закинул его ноги на топчан, завернул на него края холстины, и он даже слегка вспотел, зато отдохнул и чувствовал себя бодрым.
Обуваясь и расправляя смятый холст, Саенхольд вертел головой по сторонам. Раша поблизости не было, только незнакомый егерь, развалившийся на сквознячке в легком, обтянутом тканью креслице сказал вслед:
- Вернешься за полчаса до заката. Поешь загодя, часа за два, не меньше.
И все… ух, ну и болтливый народ эти егеря.

То ли отвар, которым его намазал Раш, так помог, то ли еще что, но Саенхольд зря опасался боли в непривычно натруженных мышцах. Вечером, так и не дождавшись появления своих «друзей и опекунов», он предупредил слугу, что уходит в расположение егерской роты.
Настроение тоже было неплохим, ну, какой нормальный парень не хочет иметь навыки воинских искусств? Ни до, ни после пребывания в монастыре его так и не начали обучать всему этому… Из лука он стрелял, потому, что в их местах, каждый мужчина – немного охотник. Нож кидал главным образом, потому, что все мальчишки с бесштанной поры развлекались игрой в «свою землю», дрался – потому, что все дерутся, а он был сын ярла и поддерживал свой авторитет среди сверстников.
Иной раз кто-нибудь из воинов ярла от широты души возился несколько минут с мальчишкой, показывая боевую стойку и пару выпадов легким клинком. И это было почти все…
Он и не задумывался, почему азам фехтования его никто не обучал, пока не подрос Вик и тогда уже их обоих взялся тренировать один из старых вояк в дружине ярла. Только это кончилось, едва начавшись, Саенхольда увезли из дома.
Значит, он с самого начала был ненужным? Что было бы через пять, десять лет? Как бы ярл решил избавиться от него? Если повезло – отправил бы в монастырь… Или в его судьбу вмешался бы Риккар? Назвать этого человека отцом он даже про себя не сумел.
Так что же, попасть в заложники оказалось удачей для него? От странного вывода у него окончательно спутались мысли, даже пришлось остановиться…
Нет, в такие дебри лезть – голова пухнет. Его ждут, вперед!
Подойдя к стоянке егерей, он сразу направился туда, где утром его гонял Раш и завертел головой, отыскивая знакомое, уже не такое и страшное лицо. Народу к вечеру явно поприбавилось, но на него никто не обращал внимания. Нет, все же узнали – какой-то опять совершенно незнакомый на вид парень кивнул головой в сторону одинаковых, особого вида шатров:
- Раш там, жди, скоро выйдет.
Саенхольд даже слегка загордился – хорошо, когда с тобой разговаривают не свысока, без издевок, почти как с равным. А когда с тобой так говорят лучшие бойцы Короны, так и совсем здорово. Не сопляк, не враг и не подстилка…
И тут полог входа в шатер откинулся и оттуда, чуть морщась и заметно неловко вышел его знакомец – Ламерт. Вскинул утомленное лицо, заправил рубаху поглубже в штаны и, уже на ходу принялся напяливать свой бархатный жилетик. Темно-рыжие кудряшки слиплись и торчали совсем не щеголевато, лицо казалось осунувшимся.
Их взгляды встретились. Секунда узнавания, затем Ламерт нахмурился и поджал губы.
Саенхольд тоже не стремился поболтать – взбучка от Эстаниса, а затем беседа с Кипреано накрепко отбили такое желание. Но различие в поведении Ламерта в первую встречу и сейчас его неприятно поразило. «Ну, меня-то высекли, а его за что бы? Чего он злится?»
Повинуясь внезапному порыву он шагнул к рыжему.
- Погоди-ка.
- Чего желаете? – сухо спросил Ламерт, - я тут при егерях, больше ни-ни…
- Тебя, что, наказали тогда? – ляпнул Саенхольд.
Настал момент удивляться его собеседнику.
- Нет… а за что?
- А… ну и хорошо, - Саенхольд кивнул, как бы заканчивая разговор.
Ламерт вдруг подобрался, как перед спором или дракой, но тут из шатра следом за ним выбрался Раш. Даже увечье не могло скрыть легкую расслабленность и удовлетворенное выражение на его лице. Он тоже поправлял одежду, а увидев Саенхольда, кивнул ему и спросил:
- Ну, что, готов? Ел давно?
- Часа два или больше, - поспешно откликнулся юноша, - я готов.
Мельком оглянувшись на Ламерта, он увидел уже холодные глаза и профессиональную улыбку шлюхи. Тут точно было уже не о чем говорить. И заспешил за Рашем.

[ВсЕяДнОе]

Тренировка и началась поздно, и закончилась уже по темноте. Когда Саенхольд стягивал с ноющих от ударов рук защитные деревянные лубки, он увидел ожидавшего его Эстаниса. Тот терпеливо дождался, пока его мальчик умоется, стянул рубаху, накинул на потные плечи чье-то грубое полотенце, бросив: «Завтра пришлю выстиранное» и, не смущаясь многочисленных зрителей, нежно поцеловал.
Они не спеша пошли к себе, ныряя из неверного света костров в глухую темноту между шатрами и возами. Запах животных, людей, растоптанной травы, стихающий шум голосов, порывы еще теплого ветерка и крепкая бережная рука, лежавшая на боку парня, все вместе так умиротворяюще действовало на него, что в очередной тени он приостановился и повис на шее у Эстаниса. И, повинуясь озорному порыву, поцеловал так, что когда оторвался, услышал хриплый голос:
- Ты что? Я же прямо тут тебя... не удержусь. Пойдем!
«Мой… хочет меня… никуда от меня не денется». Мысль была восхитительно новой и такой сладкой, что он выбросил из головы все, о чем хотел разговаривать.
И лишь поздно ночью, после неторопливых и почти беззвучных ласк (Нагастиаль был в шатре, но то ли спал, то ли здорово притворялся), Саенхольд вновь захотел поговорить.
- Эстан, а почему тут так мало женщин? Почему мальчишки? Откуда?
- Ты про шлюшек? Ну подумай сам, армия сюда пришла прямо на плечах у ваших… ну ты понял, гнали их и сами спешили. Девки, что и были, отстали, лесовички ваши не привыкли к солдатне, боятся. Прибились мальчишки, с ними проще – в невесты не набиваются, женских глупостей нет, то не могу, то беременна, то нужду справить при всех стыдно… все просто. Да и понять их проще, а тут все наскоро, на шашни нет времени.
- А откуда?...
- Да отовсюду. Мало ли хуторов разоренных, а кое-кто сам увязался. Они ж думают, раз армия, так их в солдаты возьмут, саблю дадут… А потом – куда им возвращаться? Станут, тем, кто требуется. Если парень рослый, крепкий, стрелять и драться не промах, может и саблю добудет. А как столько мужчин без утех станут обходиться? Командиры и не против, что бы такие вот давалки за армией шли.
Саенхольда мучил еще один вопрос – а что будет с этими давалками после? Но его он вслух так и не высказал.
Дни пролетали, как вспугнутые чирки на болоте – сделаешь шаг, а они – фррр! – и мимо. Саенхольд теперь удивлялся, какой яркой может быть жизнь. Редкий день проходил без тренировки, иногда и двух. Он привык выполнять, что велено, без присмотра и команд, распознавать, кого слушаться, а кого нет. А ночи были чудесными. Если Раш предупреждал, что завтра занятий не будет, Эстанис обязательно устраивал возможность ночевать вдвоем и выматывал его до сладких слез и неумелой ругани. И оставлял утром выспаться, хотя сам был занят почти каждый день с утра.
Нагастиаль изредка отпускал шуточку про молодоженов, но Эстанис отмахивался без раздражения, а Саенхольду и совсем было безразлично. Зато ни разу не помешал ласкаться всласть, ни словом, ни взглядом.
Саенхольда перестали поить микстурой – Раш сказал, что справится сам. Раз в два дня опять мазал его травяным отваром потом, в голого, втыкал какие-то мерзкого вида иголки. В спину, в ноги, в пальцы рук и один раз – в голову, но этого Саенхольд больше одного раза не вытерпел. Хоть как полезно, но мерзко – страх. Обойдется. Раш тогда и спорить не стал, но сказал - егерю эти иголки можно хоть в хер воткнуть, надо – вытерпит. Понял разницу?
Саенхольд сделал тупое лицо и спросил, в чей именно хер их уже втыкали? И первый раз услышал, как загадочные и страшные егеря хохочут.
Эти - точно ни в чей, заверил его тогда Раш.

Саенхольду позволили присутствовать и на тренировках молодых солдат, причем тогда, когда у него находилось время и желание. Это случалось не часто, но зато появился повод для гордости. Поначалу-то он даже последнему растяпе не умел противостоять, а сейчас компенсировал недостаток веса и силенок успешно заученными приемами.
Дни были заполнены, ночи – тем более, и он уже привык к этой полноте и уверенности, когда однажды к нему неожиданно подошел Ламерт.
- Господин… Саенхольд, - слегка неуверенно обратился он, - можно попросить кое о чем? Мне больше некого.
- Ну, давай, - откликнулся Саенхольд, - что случилось-то?
- Выручите меня… Попросите Раша, что б меня отпустил на сегодня.
- А что – он тебя может не пускать? И куда?
- Ну, я к нему должен сегодня на ночь был прийти, но меня в Лаверикский отряд позвали, у них сегодня гулянка, один офицер хочет, что б я при нем ночку провел, заплатит золотом, я столько и не видел ни разу! Пожалуйста, Рашу все равно - сегодня, завтра, а я так заработаю… Попросите, а? я сам боюсь, вдруг обозлится, а вам он просто скажет, да или нет.
Саенхольд был в легкой растерянности. Вроде бы и нечего ему путаться с армейскими проститутками, но ведь просят оказать покровительство, а это не позор.
- Ладно, - решился он, - но он мне сегодня не велел приходить, где я его увижу-то?
- А в роще он, где вас учил правильно ползать, - заискивающе улыбнулся рыжий.
- Ты что, был там, видел? – подивился Саенхольд. Он привык, что Раш любое внимание чует издалека, уж Ламерта заметил бы запросто.
- Нет, просто егеря там всех новичков на брюхе гоняют, ну и вас туда он повел – понятно зачем. И сегодня кого-то там же в травку рожей тычет…
- Ладно, - засмеялся Саенхольд, - схожу, спрошу. Но искать тебя не стану – сам подойдешь.
- Конечно! – пылко воскликнул Ламерт, - вот спасибо, не пожалеете!
- Что? Да ну тебя…

[ВсЕяДнОе]

Его даже смутила мысль, что Ламерт попытается его благодарить чем-то ощутимым. Что может предложить проститутка? Именно. А он пока и не мечтал ни о ком, кроме Эстаниса. Тот неплохо позаботился, чтобы его мальчик не успевал мечтать о других.
Путь в рощу он помнил отлично – она стояла наособицу от лощины, где располагался лагерь, и была негласно отдана паре элитных подразделений. И в ней всегда было тихо, независимо от того, натаскивали ли сегодня своих «змеенышей» Шадонские Змеи или «гоняли на брюхе» новичков полевые егеря. Ни стрелки, ни мастера разведки особо шуметь не любили и другим не давали.
Паренек пошел по слегка намеченной тропке между деревьев, даже не стараясь шагать потише. Подкрадываться на цыпочках к егерям – нарываться на неприятности.
Он слегка углубился в рощицу и уже начал присматриваться к окрестностям в слабой надежде все же заметить кого-нибудь, когда услышал позади шорох. Обернуться уже не успел – на затылок обрушился удар и день померк.
Очнулся он от исключительно неудобного положения. Его волокли за воротник куртки, который врезался в шею, руки были связаны за спиной, открытый рот обвязан тряпкой, стянутой на затылке. Он замычал, сам не зная, протест это или выражение страха, но похитителям было безразлично, они, кажется, лишь шагу прибавили. Его не слишком аккуратно сгрузили на траву почти под ноги лошадям, потом в четыре руки забросили животом на седло. Мужчина, одетый как зажиточный местный фермер, вскочил на лошадь и толкнул конские бока ногами, не смущаясь тем, что пленнику тоже достался крепкий пинок.
Дальше видно было очень плохо, да и Саенхольд, кажется, периодически терял сознание. Голова болела сильно.
Когда его сняли с конского хребта, уже вечерело, значит, от лагеря он далековато. Поерзав на траве, в которой пряталось множество каких-то сучьев, Саенхольд повернул голову так, чтобы видеть кого-нибудь. И увидел нескольких вооруженных людей, обросших бородами. Пятерых, вроде бы. И Ламерта, сидящего совсем рядом.
Вытаращенные глаза Саенхольда оказались красноречивее любого вопроса. Ламерт презрительно улыбнулся:
- Понять не можешь? А что тут, мне всю жизнь в подстилках не оставаться. Сдал тебя, что бы себе вернуть, что причитается. – Он недолго помолчал, будто ожидая ответной реплики, но, естественно, не дождался. Тогда Ламерт придвинулся почти вплотную и ожесточенно зашептал:
- Почему тебя любят, холят, учат, а меня тянут, как хотят? Я не хуже тебя, я сын барона Карваиля, старший, хоть и не от жены. Мне нужно отсюда выбраться, и не с пустыми руками… - он замолк, сдержав себя видимым усилием. – Тебе все равно, с кем валяться, а я выбраться хочу! – выкрикнул Ламерт.
Саенхольд только глаза закрыл, ему и так было тошно.
Его оставили в покое.
Похитители заговорили меж собой, и он снова услышал голос своего внезапного врага.
- Он – сын ярла Вирийона! – горячо говорил Ламерт, - его несколько раз вызывал к себе принц, и Тиммерлен за ним побежит как кобель за течной сукой, только помани. А командир отряда - его друг, тоже в стороне не останется. Это не пустышка, я точно говорю.
- Ну, может ты и прав, только на вид не скажешь… разве что вирийоновская порода видна.
- Я точно знаю. И вы обещали забрать меня с собой.
- Верно, парень. Только вот зачем нам шлюха, куда тебя девать? – вздохнул тот из бородачей, что стоял ближе всех к рыжему ренегату.
Саенхольду даже с земли было хорошо видно, как мужчина резким движением вонзил в живот Ламерта длинный нож.
Саенхольд рывком повернулся в сидячее положение и увидел, как по-детски обиженно поднимает рыжие брови Ламерт, как на его лице проступает осознание смерти. Вот – боль, а вот и неотвратимая смерть. Он продолжал стоять, несмотря на полфута острого железа пониже солнечного сплетения, и кто-то из стоящих повысил голос:
- Ты, мудак клешерукий, что творишь, добей уже! Чего ты пацана мордуешь?
Клинок, уже не блестящий, а порытый кровью, вскинулся еще раз. Саенхольду показалось, что это его пырнули железом прямо в желудок – там сжала резкая боль, а затем пришел мощный рвотный позыв. Кто-то, заметив происходящее, содрал с его лица проклятую тряпку.
Несмотря на почти пустой желудок, его рвало долго и мучительно, сперва жгло в горле, затем пришла очередь желчи. Ему дали проблеваться, потом умыли и напоили водой из горсти.
Где-то рядом переругивались двое, мол, надо было убить в сторонке и быстро, а не устраивать тут…
- Ну, оклемался? – тот, кто приказывал добить Ламерта, нагнулся к Саенхольду. – Что, будет с тебя толк, нет? Как твоего ебаря из лагеря выманить, а?
И Саенхольд разрыдался. Он плакал над собственной бедой, над зарезанным Ламертом, который умирая, выглядел не старше Вика, и ему просто было очень плохо.
И еще он где-то в глубине знал – как не нужно ему было подкрадываться к егерям, так и перед этими людьми не стоит показывать себя стойким и смелым. Ему страшно и он плачет. Он готов на все.
Отрыдавшись, он стал прислушиваться к обрывкам разговоров. Мелькнувшее имя Риккара заставило его слушать внимательней. Эти люди не знали, что Риккар мертв! Нагастиаль и Тиммерлен сумели скрыть это почти ото всех, кроме нескольких бойцов, да еще принца.
- Риккар, - проскулил он, - где Риккар? Он знает, что я его сын, он за мной придет…
Разговор смолк.
- Что? Ну-ка, повтори!
Саенхольд сжался и вытаращил глаза.
- Ах ты ж, какая птичка в нашем силке, - изумленно произнес главарь. Так на тебя можно не только Тиммерлена приманить, еще Риккара?
Саенхольд перестал что либо понимать, кроме одного – он сумел отвлечь часть внимания от своего любовника. Пустить похитителей по ложному следу.
- Ну, тогда я твою шкурку поберегу, пока не смогу ее снять перед носом у Риккара. Или заставлю его поплясать под мою дудку, - железным голосом произнес главарь.
Похоже, Риккара ненавидели и тут… неудивительно. Необузданный, исключительно смелый и жестокий Риккар Вирийон успел порезвиться не только в далекой столице. Эти мятежники, которые втихаря кружили возле армии Вильтена, судя по выговору, были земляками Вирийонов. И к Риккару имели счет.
Саенхольда не били. Когда попросил – униженно всхлипывая - дали еще воды. Потом связали руки уже впереди, велев вести себя послушно. Когда начало темнеть и труп Ламерта уже куда-то уже уволокли, ему даже дали кусок хлеба, черствого, но они и сами такой ели.
А закончив ужинать, главарь велел одному из своих людей держать пленника покрепче, стащил с него штаны, несмотря на сопротивление, и попытался изнасиловать. Но у него даже не встал, как следует, и он, скрипнув от злости зубами, предложил поразвлечься остальным. Захотел только тот, кто держал Саенхольда, и он принялся подминать под себя рыдающего в полный голос пленника. Помогать ему не стали, лишь презрительно морщились, и насильнику пришлось повозиться – сильно-то бить было нельзя.
- Да что ты ломаешься! – взбесился бородач, - тебя ж уже кто только не пользовал…
Саенхольд выл и извивался. Даже обмочился слегка, но его лишь перетащили на пару шагов в сторону, царапая голый зад и ноги о сухие ветки в траве.
Не так уж и плохо, пытался убедить он себя, я соображаю, я знаю, как это будет, я выдержу… И убивать меня не собираются.
Жалкое подобие контроля над собой помогало не утонуть совсем в мутной пене страха. Но мерзко было все равно.
Любитель мальчиков наконец-то одолел его и, загнув ноги на голову, принялся засовывать член – парень уже не сопротивлялся. Один из мужчин все же не удержался и подошел ближе, остальные остались, где были, но впились голодными взглядами в будоражащее зрелище.

В какой момент присутствующих стало больше, Сай не заметил. Может, с самого начала? Думать так ему не хотелось, но и спрашивать он ни пожелал. Никогда. Достаточно того, что они пришли.
Тот, кто трахал Саенхольда, успел уже войти в сладкий азарт, когда вдруг заметался только что наблюдавший за соитием главарь. Прыгнул в сторону, выхватывая нож и страстно жалея об оставленном на луке седла арбалете, метнулся к кустам, но упал, потому, что размытый серо-зеленый силуэт возник позади него и нанес точный смертельный удар.



ну это еще надо перепроверять на повторы, ляпы и прочее. я часто замечаю, если не сразу абзац написан, а частями - там одни и те же слова часто могут употребляться. или выражения получаются "не в тему". вот и проверяю раз по несколько.

[ВсЕяДнОе]

Говорят, что когда работают мастера, это всегда красиво. Когда работают мастера убийства, то не всегда можно и разглядеть, что это, собственно, произошло. Саенхольд разглядеть не успел.
Когда он понял, что происходит, из похитивших его невредимым остался лишь один – тот, кто его трахал. Даже не пытаясь бежать (штаны-то сползли до колен), здоровяк откинулся назад и потянул на себя Саенхольда, прикрываясь от троих напавших. Опасный момент на лесной дороге странным образом повторился – его телом прикрывались, угрожая перерезать горло. Правда, нож под руку лесовику попался гораздо короче, чем был клинок Берто, да только Берто его бы резать и не стал… приказа не было.
А этот – зарежет не глядя, когда терять станет нечего.
- Ты, что ли, Тиммерлен? – хрипло спросил он единственного, кто не был одет в егерскую одежду.
Только это был Нагастиаль.
- Я сегодня за него, - вкрадчиво произнес офицер, - нахрена тебе мальчишка? Думал Тиммерлена приманить? Не получится, занят он.
- Надо оно мне, вас приманивать, - буркнул мужик, - это Дифер, старший наш, в эту игру влез. Вот и доигрался. Только я не дурной – либо сейчас ему глотку перережу, либо дайте лошадь, и уеду я с ним. Чтоб в спину стрелу не всадили.
- Ну да, - мурлыкнул Кипреано, - увезешь и там зарежешь. Просто так, на всякий случай.
- Стойте, где стоите! – заорал мужик, прижимая лезвие к самой шее парня. Он и правду, дураком не был, сразу отследил плавное передвижение одного из егерей в сторону. Кулак с ножом маячил у самого лица Саенхольда. Руки поднимать нельзя было ни в коем случае, одно неудачное движение, и он захлебнется своей кровью.
И тогда он сделал то, чего не ожидал никто, включая его самого – потянулся ближе к этой руке, сжимающей нож у его шеи, и вцепился в запястье зубами. Изо всей силы, так, что стало больно самому. Мужик дико завопил – боль вышибла у него слезы и помешала даже прижать нож к шее заложника, он хотел одного – вырвать свою руку из зубов бешеного парня.
Саенхольд отчетливо слышал хруст под своими зубами, это было невыразимо противно, но и разжать зубы было нельзя, он висел на этой вонючей руке, пока его с пронзительным воплем не стряхнули на землю. И тут же рядом упал и бородач, оглушенный ударом небольшого шестопера. Все было кончено.
Саенхольд чуть покачиваясь поднялся с земли, нашел штаны и вновь уселся, чтобы одеть их. Задница крепко болела – этот урод не церемонился, но ничего опасного точно не случилось. Кроме того, что он вляпался в такое дерьмо. Чья-то рука проехалась по его волосам, подцепила и потянула вверх подбородок. Он поднял глаза и встретился с взглядом Раша. Не презрительным, а внимательным и слегка сочувствующим.
- Как ты? Не повредили ничего?
- Ничего, - ответил Саенхольд, чувствуя звенящую пустоту в голове, - а Эстанис где, с ним все в порядке?
- А что с ним может быть? – поинтересовался Нагастиаль, - его, знаешь ли, как ворованную курицу не утащишь.
- Все в порядке с ним? – повторил вопрос Саенхольд, игнорируя явную насмешку. Он уже почти успокоился, но хотел убедиться. Пугало, что любовник не явился за ним сам.
- Думаю да, но чем быстрее мы вернемся, тем лучше. – С этими словами Нагастиаль мотнул головой, предлагая поторопиться.
Лошади оказались довольно далеко, его избавители опасались привлечь внимание и больше двух фарлонгов прошли пешком, предварительно разведав нахождение разбитого бивуака. Где-то на полпути их догнали егеря, оставшиеся «побеседовать» с пленником. Похоже, беседа была очень коротка.
Теперь у Саехольда заболело повсюду, его хоть не били, но ощутимо помяли, а он еще не умел расслабляться, как учил Раш. Но это мелочи, все важное цело. Зато стало страшно, как его встретит Эстанис? Простит, не отвернется? Не побрезгует, в конце концов? Пусть накажет, хоть выпорет как хочет, лишь бы потом простил. Мысль, что Эстан его отвергнет, казалась просто ужасной. Не потому, что некуда деваться, страшила сама потеря.
Ссутулившегося от тяжелых мыслей парня догнал Раш.
- Эй, тебе плохо, что ли? Не молчи, нахрена твое геройство нужно.
- Нет, - Саенхольд удержался от всхлипа, не маленький уже, - просто… что я натворил? Эстанис не простит…
Раш промолчал, зато обернулся Нагастиаль, шагавший вторым за незнакомым егерем.
- Хорошо попросишь – и простит. Все утрясется, не раскисай.
Саенхольда немного отпустило. В этих словах он услышал еще и утверждение, что ничего непоправимого не случилось. Эстан жив, он – тоже, они помирятся.
Но мириться не пришлось – Эстанис ждал его, почему-то, в расположении егерей, собранный и напряженный, как готовая лопнуть нить. Увидев Саенхольда, он молча сгреб его в объятия, потом одной рукой приобнял Кипреано на секунду и вновь ухватился за обретенное сокровище.
Саенхольда к концу пути опять начало ощутимо потряхивать – что я натворил, что теперь будет! – он кое-как сумел поблагодарить Раша и второго егеря за спасение, а на «своих» офицеров уже и глаза поднять боялся.
Почему выручать его Эстанис не поехал, объяснялось просто. По приказу принца несколько офицеров собрались на совещание, потом сопровождали его во внезапной инспекционной поездке к переправе через Иссу, а когда он вернулся, команды, отправившейся за Саем, уже давно и след простыл. Некогда было ждать. Хорошо, хоть вообще выследить успели засветло.
А в каком направлении отправились – егеря молчали, как каменные. По просьбе Нагастиаля, который сильно сомневался в хладнокровии друга там, где речь шла о его синеглазом мальчике.
К немалому удивлению парня, Раш, который на следующий же день явился осмотреть его, не только тоже воздержался от упреков в глупости, но даже скуповато похвалил.
- Правильно держался, - сказал он, - ты ведь чуть-чуть играл?
Саенхольд сначала не понял, во что играл, но потом догадался – как в театре играют, он это выражение слышал изредка.
- Да, наверное, - неуверенно признался он. – Ну, думал, если буду и так слабым и перепуганным, они не будут сильно бить. Мне так показалось. Лучше с виду поддаться, чем ломать начнут.
Егерь понимающе-одобрительно кивнул и ушел.

Благодаря тому, что в вылазке участвовал Раш, ее удалось скрыть от внимания начальства. Слово ветерана, натаскивавшего в свое время многих из роты, имело вес, а в своем отряде Нагастиаль обещал болтунам сперва оторвать все, что висит, а потом уволить без жалования. На том история и затихла.

О Ламерте тоже никто ни слова не проронил, как будто и не было парня тут. Если бы просто ушел, помер в горячке или зарезали по пьяни – рыжего шустрика вспомнили бы не раз. А тут – как отрезало. Кто-то эту болтовню пресек еще до начала.

Эстанис после похищения не трогал Саенхольда две ночи. Не брезговал - просто жалел. На третью Саенхольд не выдержал сам и залез к нему под покрывало, предусмотрительно сняв с себя все лишнее. Он извелся от переживаний и больше не мог. Синяки наливались желтизной, внутри почти ничего не болело, только душа была не на месте.
Мужчина принял его в объятия бережно, как раненого, и тут же был атакован вопросом:
- Ты очень сердишься на меня? Ты меня простил?
- Маленький мой…



- Трех офицеров казнят поутру.
Следом за ними я тоже умру.
Мне не увидеть сияния дня,
И за оградой схоронят меня… *

Душевно исполняемая старая баллада о заговорщике, которого предала подружка-танцовщица, похоже, была любимым музыкальным произведением лейтенанта Румона. Он проставлялся нынче по случаю рождения долгожданного сына. Письмо пришло с оказией, и радостная весть искала адресата почти месяц. Ладно, хоть вообще дошла.

Саенхольд впервые присутствовал на такой гулянке и поначалу смущался. Да и идти-то не хотел. Но Эстанис так изумился его отказом, что он поспешно согласился. По этому случаю на камлотовый жилет Саенхольда портной нашил серебристую узорчатую ленту, споротую с прихваченной в чьем-то имении парадной скатерти, поменял на старой туалевой рубахе воротник и манжеты. Саенхольд считал себя вполне нарядным, а «опекуны» смотрели недовольно. Эстанис – озадаченно, Кипреано – утомленно.
- Ну, сойдет в потемках, для лагерной гулянки, - произнес он в ответ на вопросительный взгляд друга. – Завел себе…мальчика, так надо и одевать его.
По этому поводу было решено, что обновками для Сая займутся позже, то есть попросту дадут поручение кому-нибудь расторопному, тому же Берто, найти, из чего сшить. А сейчас – сгодится как есть. Нашли почти новую портупею, оставшуюся после умершего мальчишки-барабанщика, и Эстанис сказал, что Саенхольд может теперь постоянно носить кортик, который и так выпрашивает под разными предлогами.
- Я тебе и про это говорил, - напомнил Кипреано, - подбери ему клинок по руке, давно пора.
Эстанис поморщился. Пора, да, некогда просто.

* - исполнять рекомендуется на мотив "Мадам Жоржетт", КиШ

[ВсЕяДнОе]

а тут не знаю, стоит еще толпу народа добавлять или с теми героями, что были уже, другой вариант писать.
млин, не умею выдерживать сюжет, уносит нафиг. постоянно кого-то еще ввожу.


Обзаводиться разным барахлом Саенхольд не рвался – все необходимое можно было спросить или у слуги, или у кого-то из солдат. А потом вернуть. Своего личного у него по-прежнему было только одежда, расческа, позаимствованная без отдачи у Куберта, да еще тонкая цепочка причудливой старинной огранки, которую ему как-то ночью надел на шею Эстан.
С Кубертом он, кстати, лишний раз старался не пересекаться. Тяготили тоскливые, голодные взгляды. Большинство солдат приняли перемену в положении Саенхольда, как солдатам и положено, то есть по принципу «начальству виднее», но от внимания Куберта он полностью не избавился. Возникнуть внезапно рядом и как бы невзначай провести рукой по спине он уже не решался, но смотрел так, что хотелось одеться. Хотя и так вполне одет.

Баллада отзвучала – третий, кстати, раз. Если бы не дивный голос разбитного и вечно подвыпившего пехотинца, которого уговорили развлекать гостей в обмен на полведра сидра, слушателям уже надоело бы. Впрочем, промочив горло, пехотинец завел куплеты про разноцветные юбочки, и на разрумянившихся от выпивки лицах зацвели неосознанные ухмылки…

Хозяин застолья еще был достаточно трезв, что бы интересоваться гостями и посильно их развлекать.
- А письмо от Альчи привез – знаете кто? – эрве лэ Жамонж, порученец Военного Министра! – лейтенант Румон гордо огляделся, видимо, ожидая правильной реакции.
И, разумеется, дождался.
- Ваш кузен, не правда ли, Румон?
- Этот «золотой мальчик», точно? Говорят, он и нашему эрве лэ Нагастиалю не уступал лет пять назад, э? – это уже с оглядкой в сторону Кипреано.
Тот даже плечом не двинул, ограничился поднятой бровью.
- Ну, мальчик-то он не больше, чем я, - проронил эрве лэ Нагастиаль, который и на войну-то ушел, предварительно введя в столичную моду новый способ завязывать шелковый шарф и оставив (как болтали злые языки) полдюжины официальных пассий обоего пола.
Правда, две особы из этого списка решили последовать его примеру не только в манере одеваться, а тоже отправились в действующую армию.
- Так он ровесник вам, Кипреано? – подал голос один из гостей-офицеров, - сколько ему?
- А вот и спросите. – Нагастиаль указал подбородком на двоих непривычно разнаряженных мужчин, которые пробирались в их сторону, лавируя между всевозможным скарбом, бочками и небольшим очагом.
- О… - у Румона от восторга на секунду угас дар красноречия, но быстро вернулся, - Жамонж, уважаемый кузен…
Он принялся представлять высокопоставленного родича своим гостям. Спутник Жамонжа, шедший чуть позади, вышел из за его широкой спины и приблизился к освещенному месту.
Если Жамонж был довольно молод, красив и хорошо одет, то сопровождавший его оказался одновременно моложе, красивее и наряднее. Как будто не в армию ехал, а на балу красоваться.
Он встал так, что его было отлично видно всем, как бы приглашая полюбоваться. Большие прозрачные глаза – оттенок был плохо различим в свете факелов - светлые волосы гладко уложены в сложную прическу, заколоты множеством шпилек, от которых видны только драгоценные камешки на верхушках, богатые серьги и даже лента стоит столько, что иной на эти деньги с головы до ног оделся бы.
Саенхольд был даже не в состоянии полностью оценить всю роскошь наряда юноши, пришедшего с Жамонжем – ему сравнивать было не с чем. Самые роскошные вещи, которые он видел когда-либо, или были на порядок дешевле, или на полвека отстали от столичной моды. Но это оказалось к лучшему – восхитившись в первые мгновения изяществом жилета и матовыми переливами сорочки, которые выглядели более эротично, чем голое тело, он быстро решил, что красавчик разодет как девица на первом балу. Тут он тоже крепко ошибался – так вызывающе разодеть дебютантку не решилась бы ни одна аристократическая семья. Такую манеру позволяли себе лишь молодые, уверенные в своей привлекательности мужчины, которых некому было приструнить.
А юного щеголя между тем так же представили собравшимся:
- Алтис Нарден, мой близкий друг и секретарь, - Жамонж произнес это с уверенной улыбкой собственника, которому есть чем похвалиться.
Офицеры переглянулись и сдержанно приветствовали секретаря. Который еще и близкий друг.
Гостей обнесли вином из спешно принесенной бутыли (видимо, сортом повыше), и разговор быстро переключился на свежие столичные новости. Алтис стоял молча и свысока улыбаясь. На предложение сесть он отрицательно качнул головой, стакан держал в руке, но пить не спешил. Его взгляд скользил по присутствующим, не задерживаясь, но к Саенхольду почему-то вернулся.
Парни смерили друг друга взглядами, и Саенхольд с уверенностью понял, Алтис – любовник Жамонжа. Скорее всего, состоит при нем, как он сам – при Эстанисе лэ Тиммерлене. И наверняка считает себя гораздо выше его, Саенхольда. И тоже все про него понимает.
Его собственная «нарядная» одежда показалась сразу исключительно убогой, и он понемногу начал злиться. А этот столичный красавчик уже усмехался, похоже, тоже сравнивал.
Пришлось вдохнуть-выдохнуть, беря эмоции под контроль. Он беспечно улыбнулся и пошел к другому краю стола за горстью цукатов, а потом вернулся с ними к Эстанису, и демонстративно уселся рядом, оседлав скамью так, чтобы удобно было опираться на его плечо спиной. Поерзал, устраиваясь, и поднял ноги на свободное место, скрестив лодыжки и раскинув колени. Эстанис отреагировал, как и ожидалось - повернулся так, что бы подставить под его спину не плечо, а грудь, немного приобнял.
Саенхольд сам точно не знал, зачем это делает, но ощутил острое удовольствие, видя, как поджал нежные губки Алтис. Ага, стой там, как канделябр, пока твой Жамонж со всеми тостами обменяется… и завидуй.

[ВсЕяДнОе]

Министерский порученец, однако, моментально заметил, что «секретарь и друг» чем-то недоволен, и сразу проследил направление его косых взглядов.
- Кипреано, я вижу, в вашем с Эстанисом дружеском кругу появилось новое и симпатичное лицо? Видимо, вы и здесь цените разнообразие, но при этом все так же взыскательны? – он так явно вышучивал отсутствие городского лоска у Саенхольда, что даже предмет обсуждения это понял.
- Это друг Эстана, Саенхольд Вирийон.
Глаза гостя на секунду округлились. Что уж он знал и слышал о семье мятежного ярла, можно было лишь гадать, но имя ему точно было знакомо.
- Что ж… рад знакомству, сударь, - Жамонж довольно быстро взял себя в руки, - я-то, признаться, думал, что вас уже…
- Нет, как видите, - буркнул Саенхольд, - Его Высочество рассудил, что есть и получше способы использовать ситуацию, чем просто меня казнить.
Жамонж почти смутился, а в глазах Алтиса нарочитая снисходительность сменилась непосредственным, совершенно детским интересом.
- Вас должны были казнить? За что?
- А в назидание прочим, - ответствовал бывший заложник. Эту манеру выражаться по-книжному, без лжи, но не слишком прозрачно, он перенял у своего наставника-егеря. Точнее, пока лишь пытался перенять, но тренировался с удовольствием.
В глазах Алтиса Сай начал обретать ореол загадочности. Наброситься с навязчивыми расспросами на темы «за что собирались казнить» и «почему все-таки не казнили», мешала гордость, но любопытство одолевало все больше. Будь перед ним взрослый мужчина, Алтис бы отнесся к этому спокойнее, но он видел сверстника и проникся уверенностью, что у того – исключительно интересная судьба. С преступлениями и подвигами за плечами. Знал бы он…
- Развлекаешься? – шепнул ему на ухо Эстанис, - будь поосторожнее… Секретаря вижу в первый раз, а вот Гаронн лэ Жамонж – та еще гиена. Таких, как ты глотает не жуя.
- А меня – зачем? – подивился Саенхольд.
- Надеюсь, что незачем. Ладно, выбрось из головы.
- Саенхольда Его Высочество передал под опеку Эстанису и мне, - пояснил Кипреано, - но мне, признаться, уделять ему много времени не позволяют обязанности командира.
- Вот как? И поэтому заботу о нем принял на себя эрве лэ Тиммерлен? Прекрасный … - заминка и насмешка были еле ощутимы, - опекун для юноши из знатной семьи.
- Я немного устал, - заявил вдруг Алтис, - могу я пойти отдохнуть, Гаронн, или в моем присутствии есть необходимость?
- Конечно, ступай, отдохни, - ответил Жамонж, скрывая недовольство, - наверное, не следовало столько времени проводить верхом, но тебе же просто необходимо было везде побывать и на все посмотреть.
- Как теперь найти дорогу обратно? Стемнело, я опасаюсь заплутать. Господин Вирийон, в не покажете мне, как добраться до ставки Его Высочества? Мы остановились там же.
- Хорошо, идемте, - ответил Сай после секундной заминки. Легонько, будто невзначай, коснулся щекой лица своего мужчины и встал.
- Ну-ну, - чуть принужденно засмеялся Жамонж, - надеюсь в лагере, битком набитом доблестными воинами, даже таким прекрасным цветам, как эти юноши, ничто не угрожает.
- Ну, они же вдвоем, - с достоинством откликнулся Кипреано. Нет, сейчас это был не Кипреано, а эрве лэ Нагастиаль из дома Волка, - тому, кто последним попытался умыкнуть Саенхольда, наш юный друг просто руку отгрыз.
Алтис бросил на Сая взгляд, исполненный благоговейного ужаса. Он, похоже, уже понял, за что предполагалось того казнить – за людоедство. Правда, от совместной прогулки это его совершенно не отпугнуло.
Едва отойдя от освещенного круга, где вновь звучало пение, он резко сбавил шаг и повернулся к спутнику:
- Господин Вирийон, надеюсь, вы извините, что не называю вас полным титулом…
- Эрман.
- Эрман, а могу я вас спросить кое о чем, но так, чтобы это осталось между нами? -
Саенхольд на секунду призадумался и кивнул. Пусть уже спрашивает, хоть понятно будет, чего он хочет.
- Скажите, правда ли, что эрве лэ Нагастиаль предпочитает… друзей значительно моложе себя?
Саенхольд удивленно оглянулся на него, а Алтис, видимо, это изумление расценил по-своему:
- Я имею в виду не таких друзей, как эрве лэ Тиммерлен, а… сердечных друзей.
Саенхольд недоверчиво покосился:
- А для чего вам это знать?
Алтис бросил на него из-под ресниц короткий загадочный взгляд, но взгляд этот пропал даром. Саенхольд мальчишками не интересовался. Даже красивыми.
- Ну, правда, - продолжил атаковать белокурый секретарь, - тут же никто из этого тайны не делает, а Нагастиалю и вовсе можно ничего не стесняться, он сам себе хозяин… Он и правда, таков как болтают?
- Не знаю, не слушал, что о нем болтают, как-то не до этого. Возможно, - Саенхольд припомнил манеру изъясняться монастырского отца-настоятеля, - я смогу вам ответить лучше, если пойму, чем вызван ваш вопрос.
- Ну, допустим, он вызывает чей-либо интерес… именно в этом смысле.- Алтис откровенно заулыбался.
- Тогда этому кому-то придется подождать своей очереди, - фыркнул Саенхольд, - эрве лэ Нагастиаль пользуется успехом. Он и сейчас без труда находит, кто ему ночь скоротает.
«И хорошо, что находит он не меня».
- Понимаю, - Алтис слегка осклабился, - вот только вы мне так и не ответили, эрман.
- Может и отвечу, когда пойму, для чего это вам, вы ведь его впервые увидели, откуда такой сильный интерес? Да и он ведь не из тех людей, которых только помани… Сам выбирает.
Он уже начал утомляться от этих словесных игр. Как-то не привык к ним. Но ему было интересно, что затеял этот парень. Что, из столицы сюда явился вельможа-вельможей и сразу запал на полевого офицера в потертом камзоле? Нагастиаль, хоть и высоко себя несет, а Жамонж со своими нарядами и драгоценностями его затмевает, даже слова не сказав.
Или нет?
Может, это только для него этот офицер – как белый ягуар. Смотреть - залюбуешься, но в постель совсем с ним не тянет. Страшно. Но клюнул же на что-то принцев адъютант, да и не один он…
Сай даже не думал, из головы выбрасывал, что именно побудило его так ощущать Нагастиаля. Прошлого не изменить, правда? Ну и пропади оно пропадом. Может, однажды он припомнит, как кричал и вырывался, как его не пожалели. А может, вспомнит, как нашли и спасли… поили вином из фляжки и везли, как больного, заглядывая в лицо.

А, не о том что-то мысли. Чего этому Алтису надо?
Вдохновение пришло, или просто надоело себя дураком чувствовать, но Саенхольд действовал, не колеблясь и без осечек. Оказавшись в уединенном проходе между какими-то телегами и пустым по случаю ночи навесом, он приотстал от спутника, прижался со спины и, когда тот повернулся к нему с удивленной улыбкой, легонько ткнул ему в бок кортик, успев подумать, что клинок так и остался не наточен после очередного состязания с солдатами.
Легонько так, под жилетик, что бы лезвие отчетливо ощущалось сквозь рубаху.
- Тссс… - прошептал он, - давай тут поболтаем?
- О… чем? – выдохнул Алтис неожиданно тонким голосом, - Пу… сти, чего ты хочешь?
- Вот прямо мои слова, с языка снял, - откликнулся Сай, - чего ты хочешь? И не вздумай врать – я различаю.
Раздалось тихое аханье, и благоухающее тонкими ароматами тело обмякло в его руках, стало заваливаться прямо в объятия.
Месяц назад Саенхольд бы испугался, что с парнем плохо. Да что там, месяц назад он вряд ли бы подкрался сзади, что бы тыкать ножом и угрожать.
Но сейчас, наученный страшноватым опытом с предательством Ламерта, он был настороже. И утыкая столичную штучку носом прямо в пыльную травку под ногами, только переместил клинок к шее.
- Ну, что, лежа будешь рассказывать?
Ответом была негромкая и незлая тирада, в которой для употребления в приличном обществе годились четыре слова: «вот, сука» и «дай встать».
Не тут-то было. Саенхольд уселся парню на поясницу и с нажимом повторил вопрос:
- Чего ты хочешь-то? Чего вынюхиваешь?

[ВсЕяДнОе]

- Да пусти, демон лесной, дай подняться. Расскажу, расскажу, чего тебе еще? – от чуть манерного тона и чистого светского произношения почти ничего не осталось, мальчик затарахтел со странным для ушей Саенхольда выговором. Ученик егеря краем сознания отметил и это, хотя распознать чапни - выговор столичных ремесленных окраин – он никак бы не смог.
Саенхольд помог охающему Алтису встать, стараясь контролировать его, и потянул в сторону навеса. Там за хлипкой загородкой из плетня стояло несколько скамей. Неудачливый проныра-секретарь позволил усадить его на одну из скамеек и принялся нервно отряхивать одежду.
- Потом перышки почистишь, - прошипел раздраженно Саенхольд, сам немало напуганный своей решительностью, - говори, зачем тебе Нагастиаль? И не ври, что влюбился.
- А почему ты в это не веришь? – попытался кокетливо улыбнуться его пленник, - что он, не стоит того? За ним такие бегали - не мне чета, знатные, бога… Оххх… - пустой щебет прервался захватом за шею, который Саенхольд долго и старательно отрабатывал, сперва поплатившись изрядно помятой шеей, потом – синяками на руках. Но сейчас пригодилось! Резкая боль и потеря дыхания, совершенно не затуманивающие сознание, убедили Алтиса даже лучше, чем угроза кортика под ребрами. Он наконец хватанул воздуха и заговорил:
- Ладно, я надеялся… ну, подобраться к нему ближе. Меня Жамонж добром не отпустит, а у него никто долго не выдерживает. Мне надо… ну или, что б Нагастиаль меня к себе забрать захотел или хотя бы… - он замолк, будто рот заткнули.
- Ну! – Саенхольд тряхнул его так, что что-то легонько хрустнуло.
- Оиии… не надо!
Саенхольд и сам понял – не надо так трясти. Можно просто еще разок придушить – тут хоть повреждений не будет.
- Ну?
- Или пусть они сцепятся между собой… Нагастиаль его не боится. Да и они уже давно как дракон и феникс, где встретились – там и давай … клинками меряться.
- А ты в самом деле рассчитывал их обоих провести? Не знаю твоего Жамонжа, а Нагастиаль тебя поймает на полуслове, придурок!
- Это… - блондин криво усмехнулся, - если будет верхней головой думать, а я бы постарался для него, отвлек бы. Ну пусти меня, а? Жамонж вернется, а меня нет, и что тогда?
- Вернется он только мимо нас. Ладно, сейчас отведу тебя.
- И… все?
- А чего ты хотел? Пляску с бубном и охоту с гончими? Хочешь – сам меня завтра найди, поговорим.
Он вдруг заметил, что сидит практически в обнимку с чужим парнем, который так приятно ощущается в руках и будоражащее пахнет смесью пота и какого-то фруктово-смолистого аромата.
«И правду – если постарается, отвлечет от чего угодно. Только не меня, я его уже раскусил».
Коротко, как легкий ожог, кольнула зависть – вот, наверное, Алтис чего хочет добьется своим кокетством, запахом, горячими прикосновениями.
- Все, пошли.

Остаток дороги до ставки секретарь шел тихий, покорный и обманчиво беззащитный. Будто и не он собрался столкнуть между собой воротилу из министерства и командира отряда.
«Вот чума болотная!». Про себя Саенхольд даже восхитился такой пронырливостью и наглостью, как мог бы восхищаться мужчина голосом певца-кастрата. Сам так не смогу и не хочу, но вот надо же как оно умеет!
И это все потому только, что господину секретарю его место не нравится. Да Ламерт по сравнению с ним и не сильно виноватым покажется. Просто хотел из-под егерской роты выбраться, но не в свинопасы…

Больше всего Саенхольду сейчас хотелось рассказать всю эту галиматью кому-то из старших. Но офицеры вернутся уже крепко пьяные, если вернуться не забудут. Погода-то теплая. Лучше всех рассудил бы, наверное, Раш. Он, как-то всегда все видит с неожиданной стороны, но не ломиться же к егерям посреди ночи… засмеют, позору не оберешься. Первый же и спросит – ты к Рашу или ко мне сегодня, синеглазый? Они и днем так шутили, а ночью вообще стыдоба выйдет.
Ладно, хоть словами обходятся, никто пока руки не тянет.

Пока шел к себе, он все думал про хитрость Алтиса, про то, что из этого может получиться, и надо ли что-то делать. Дождаться все-таки, пока придут и рассказать?
А пришел – стащил с себя одежду, в привычной темноте и непривычной тишине, когда не слышно ничьего дыхания… и так заскучал по большому и надежному Эстану, что просто подгреб под себя его подушку и мгновенно уснул.
Редкость – сегодня он умудрился встать первым. Вокруг царил такой кавардак, что непонятно, как его не разбудили.
А, впрочем, понятно. После той, единственной вспышки, когда его высекли ремнем, Эстанис обращался с ним на удивление бережно. Иногда Саенхольд нарочно дразнил возлюбленного – уже раздевшись, отвлекался на пустяки, выскальзывал из объятий, но даже тогда большие руки ловили и удерживали его осторожно. Правда, что уж там, у него самого не, хватало терпения долго тянуть. Как только Эстанис успевал огладить его тело ладонью – в любом месте - тут же кровь отливала от головы куда-то вниз и мысли терялись, оставляя лишь одну – поцеловать, прижаться, раскинуть ноги…
- Горячий мальчик попался тебе, Эст, - вздыхал иной раз Кипреано, когда они, услышав о его скором уходе, начинали переглядываться, - ну, просто огонь. Вернусь однажды, а тут – пепелище…
Саенхольд, завязав штаны, выскользнул из шатра с рубахой через плечо и башмаками в руке. Закончил одеваться прямо у шатра, жмурясь от розовых солнечных бликов, разгоняющих легкий туман, умылся прямо из поилки для лошадей, в нее как раз свежую воду наливали. Где-то уже слышались негромкие голоса и шум, но большинство обитателей лагеря еще спало.
Теперь-то, наверное, можно сходить в егерскую роту, узнать, может ли Раш с ним поговорить.
Он шел, расчесывая на ходу волосы, между остывшими за ночь кострищами, навесами и сооруженными на скорую руку лежанками, где спали люди, прячущие лица от росы.

Отряхнул гребешок и вдруг вспомнил, как получил его. Какой был тогда перепуганный, избитый и почти больной, а расческу эту выхватил у Куберта просто, что бы показать зубоскалам, что ему не страшно и не плохо. Ну, и расчесаться заодно уж. И на что Куберт тогда засмотрелся? Саенхольд тогда и сам себе нисколько не нравился, не то, что сейчас – в переливающейся шелковой рубахе, с уверенной походкой, кортиком на боку и цепочкой на шее.
И как будто ночной демон мысли подслушал – наперерез ему откуда-то возник тот, кого он вспоминал.
Угрюмый, бледноватый какой-то и со странной сосредоточенностью на лице, солдат почти заступил ему дорогу и сказал:
- Поговорить надо.
Он выглядел так решительно, что напомнил Саенхольду его же самого, его собственную привычку делать решительно и сразу то, что очень не хочется или страшно.
Это ему сразу как-то придало ему уверенности и он , по мере сил спокойно, ответил:
- Ну, пойдем.
- Кк-куда это?
- Ну, ты ж поговорить хотел. Вот и поговорим по пути.
Солдат чуть удивленно кивнул и последовал за ним.
- В общем, это… я вот что хотел… Слушай, что это за хрень ты творишь? Ты с Тиммерленом или как?
Саенхольд чуть не споткнулся.
- Та-ак, - протянул он, - а ты мне, что – нянька? Дуэнья? Тебе присмотреть кто велел? Рассказывай.
- Нет, уж, ты рассказывай, - со сдержанной злостью процедил Куберт. От его постоянного и навязчивого дружелюбия не осталось и следа, любвеобильный поморец с немного липким взглядом стал жестким и требовательным. – Я видел, как ты с приезжим парнем под навесом ночью тискался, прям чуть там на него и не залез. Что, встал у тебя на такого душистого-нарядного? А как думаешь, кто тебе первый голову оторвет, Тиммерлен или эта сука министерская? А потом из рук выпустить не мог, до постельки почти довел, а?
Вот оно как.
- Понятно. Все ты видел, говоришь, все понял… Дальше со мной пойдешь?
- Да! А ты что ответишь?
- Отвечу раз и больше не спрашивай, - зло сказал парень, - Что между мной и господином лэ Тиммерленом – это только меж нами. Все. Что он мне там оторвет – тоже меж нами. С чего ты решил мне указывать? Следить?
- Я не следил. Так увидел. Ты, что, правда, не соображаешь? Я ж тебя… а, парша на твою голову… тебя забыть не могу, из сердца выбросить. Ну, ты вот к офицеру прибился, он тебя холит, балует, так чего тебе надо? Я ж из-за тебя, дурня чумного сох, думал, с тобой теперь все в порядке, а что ты?
Саенхольд остановился и опустил голову. Его точно прохладной водой окатило непонятным, но сильным чувством. Какой-то странной нежностью и благодарностью. Куберт знал, что не получит его, но забыть не мог, жалел, волновался. Вот же дурень…

[ВсЕяДнОе]

- За меня не волнуйся, - наконец выговорил он, как можно мягче, - только нечего тебе по мне сохнуть.
- Сам знаю, не дурной. Эх, откуда ты такой взялся… Знаешь, я ведь думал, если у тебя что разладится, я бы мог тебя к брату отправить в помощники. Брат у меня оружием занимается, и торговля у него, и сам делает… Даже написал, мол, если что, грамотного да старательного паренька возьмешь к себе? Это я в семье бестолковщина, а он мужик серьезный, семейный. Но если ты нарвешься, от командиров я тебя не спрячу.
- Не надо прятать будет. Насчет Алтиса ни себе, ни мне голову не морочь. Мне такое не нужно. Просто надо было кое-что из него вытянуть.
-Что?
- Что нужно. Рассказать не обещаю. Как сложится. Если позову помочь – поможешь? Не против командиров, само собой.
- Само собой… - Куберт с облегчением и как-то несмело заулыбался. – Крутишь ты мной, как хочешь. А куда идем-то? Это ж егеря тут.
- Ну да. Может, выйдет с Рашем увидеться, поговорить надо.
- Про Алтиса? Ясно. – Куберт как-то увял, но не возмутился, что вот он все ж таки душу открыл, признался, считай, а Саенхольд не ему доверять секреты идет.
- Он получше нас во всяких делах разбирается, - успокаивающе сказал юноша, - ему ж, наверное, лет - как мне и тебе вместе.
Как ни удивительно, спросив у дежурного, где Раш, Саенхольд не нарвался на очередную насмешку, его встретили сдержанным кивком, по Куберту мазнули безразличным взглядом.
- Спит. Думаю, сейчас встанет. – но тут дежурный, все же, не устоял от шуточки, - только опоздал ты, местечко занято…
Получив удовольствие от удивленного вида Сая, он пояснил:
- Вчера вернулся… ну, неважно, откуда, с таким сдобным мальчиком… булочка с ягодками, а не парень. Чумазая такая булочка, но Рашу виднее. Так что может и подзадержаться…
- Ну, опоздал я, не судьба, значит, - подхватил Сай, - с Рашем ясно, но ты-то не занят?
- О… ну я свободен, а ты сам пришел или еще друга привел? Ребята скучают, может и он кому глянется…
Саенхольд машинально оглянулся на Куберта и, не сдержавшись, фыркнул от смеха, такое озадаченное и возмущенное выражение было у того на лице.
- Ну у вас и шуточки, - оскалился Куберт, - нашел блядей…
- Так можно и без денег, по любви, - покладисто согласился егерь, - тогда – не блядь.
До их прихода он явно заскучал в одиночестве, и вот теперь развлекался, как мог за счет пришедших. Не то, что бы в этой роте больше предпочитали мальчиков, чем девочек по сравнению с прочими частями, но вот поддерживать репутацию «самцов над самцами» было вообще в традициях элитных частей. Бойцы никогда не упускали случая подчеркнуть, что уделают кого угодно и в любой ситуации.
Но, к счастью, то ли на голос Саенхольда, то ли сам по себе, появился Раш.
Увидев своего «ученика», он лишь досадливым движением бровей обозначил недовольство, но сразу поинтересовался:
- По делу?
- Поговорить, - кивнул мальчик, - совет нужен. Можно?
- Нужно, - вздохнул Раш, - Парень тоже ко мне или тебя провожает?
- Ээ-э… Куберт, мне надо наедине.
- Я тебя дождусь, - набычился поморец, - я до обеда свободен точно.
- Тогда, сделай одолжение… я сам собирался, но раз Сай пришел… Эвви, вылазь!
Из шатра, где ночевал егерь, неуверенно выглянуло овальное личико со светлыми серо-зелеными глазами и взлохмаченными пепельными кудряшками. Паренек, похоже, опасался и выйти, и не послушаться.
- Штаны надел? Выходи. Ты – Куберт? Своди, будь добр, малыша умыться. Он один боится тут, да и не знает ничего. Присмотреть надо, а то потом ищи его по чужим палаткам… А мы с Саем обсудим, зачем он пришел.
Куберт еле уловимо покривился, но промолчал.
«Малыш», подчиняясь прямому приказу, наконец-то вылез из шатра. Невысокий и чуть полноватый, он стеснительно прижимал к груди рубашку. Эвви не выглядел запуганным или очень замученным, на пухловатых плечах и округлых руках синяков не было, но Сай остро вспомнил себя в первое утро на походной стоянке.
Страшно. Потом-то привыкнет, а сейчас еще страшно.
Проводив глазами рослого поморца и семенящего следом паренька, Раш и Сай присели на сваленные в кучу дрова.
Саенхольд уже знал, как не любит тянуть время его наставник и поэтому заговорил сразу о главном. Как потряс за душу приезжего секретаря и что от него услышал. Говорить старался коротко, но точно. Закончив, уставился на Раша с надеждой – ну, посоветуй, что лучше сделать?
Тот усмехнулся, еле заметно. Даже грубый шрам на лице почти не дернулся.
- Пожалуй, не зря ты любопытство проявил. Этот … Алтис, так? Наверняка не все сказал, он хитрый бесенок, но теперь и ему покою не будет, он же наверняка не знает, что ты сделаешь. Вот только скажи мне, меж вами с Нагастиалем дружбы не водится, так зачем в его проблемы суешься? Пусть бы сам расхлебывал.
Саенхольд опустил глаза. Правда, зачем ему дела человека, сыгравшего в его жизни такую страшную роль? Вырвавшего из дома и подвергшего насилию?
- Не знаю,- выдавил он. – Ну, и так оставить нельзя. Ну, вы же понимаете! Он… уже не совсем мне враг, и Эстан… они же друзья… И отряд на нем… Я бы с Эстаном поговорил, но они пришли поздно, а потом подумал, вы, может, лучше посоветуете.
- Да посоветую, куда я денусь. И мой совет – расскажи Нагастиалю, да поскорее. Он как рысь в лесу – всегда с той стороны прыгнет, где его не ждут. А сам больше мальца не тряси, раз с рук сошло, второй раз не сойдет. И сам подойдет – будь осторожней.
- В чем осторожней? – Саенхольд вдруг припомнил, - я ему сказал, - надо будет, сам подойдешь.
-Вот и зря. Ну, не беда, а если явится, с ним будь на людях, пока не разберешься, что он за зверь. И – раз паренек такой шустрый, давай-ка ты меня оповещай о любом, что будет из ряда вон. Обо всем, что тебя встревожит. Не сможешь меня – своих оповести, кто предупрежден, уже не беззащитен. По обстоятельствам. Только - никаких больше самостоятельных разведвылазок, понял? А то я тебе покажу, что и как можно оторвать, тебе не понравится.
Саенхольд насупился. Да что, Раш его совсем дурным считает? И, немного мстительно поинтересовался:
- А вы этого Эвви… Ламерту на замену привели? Проверяете – каков в деле?
От жгучего взгляда егеря у него зачесалась кожа на лице и ниже… А следующий взгляд, столь же пламенный, Раш подарил дежурному, который умело прикинулся, что ни о каких мальчиках отродясь не слышал и не говорил.
- Это хорошо, что ты о нем напомнил, - ответил мужчина совершенно нейтральным тоном, - пожалуй, я не только тебе помогу при случае, но и тебя об услуге попрошу.
Саенхольд уже начал жалеть о том, что язык во рту болтается, но от этих слов полегчало, он с готовностью уставился на собеседника.
- Он не Ламерту на замену. Я его себе приглядел. Дома по нему не заплачут, только что пастуха нового искать им придется, а мне – самое что надо. И он не против. Только… пастух он и есть пастух.
Глядя на Эвви, возвращающегося в сопровождении Куберта, который возвышался над ним как над ребенком, Саенхольд машинально кивнул, но, спохватившись спросил:
- Так, а я-то что?
- А ты мне его немного вышколишь.
- Я? Как? Нашли… наставника!
- Как? Старательно! Парни, подождите минутку, - это егерь бросил уже находящимся в десяти шагах Куберту и Эвви.
- Деревенщину из него малость повытрясешь. Ты, как-никак, сам из благородных и в монастыре жил. Значит – тебе прислуживали, ты прислуживал, образованный и не дурак. Вот и будешь на Эвви лоск наводить. Учи пока, чему считаешь нужным. Посмотришь и решишь, с чего начать. Что б от него свинопасом не разило, понял? А ему велю слушаться.
-Да когда мне…
- В свободное время. Будет при тебе – никто его втихаря не уволочет в кусты. Гоняй по делам, если потребуется и муштруй. Жить станет у меня, как слуга, по хозяйству помогать, но каждый день к тебе будет ходить, пока ты свободен.
- Как я к вам?
- Как ты ко мне.
Саенхольд был слегка ошеломлен. Его внезапно произвели в учителя. Пусть даже для пастушка с лесного хутора, но все-таки. Но делать нечего, доверие Раша следовало оправдывать, и он кивнул.
Егерь жестом подозвал пришедших и сказал Эвви:
- Это господин Саенхольд Вирийон. Будешь ходить к нему, когда я скажу или он, слушать, что скажет и выполнять. Пожалуется – взгрею. Ясно?
Эвви, мокрый и еще более растрепанный, хоть уже и в рубахе, уставился на стройного юношу в господской одежде и с клинком на бедре.
- Я-асно…

[ВсЕяДнОе]

Саенхольд уже привык к тому, что Раш постоянно ставил перед ним самые неожиданные задачи, и поэтому поручение вышколить Эвви его хоть и смутило, но не уж так сильно. Когда тебе в промежутках между ориентированием и фехтованием то велят окунуться в грязную лужу, то определить (не принюхиваясь), что именно пил вчера вон тот солдатик, который сегодня в злом похмелье, начинаешь проще подходить к непривычным делам.
«Муштру» пришлось начать с гигиены – у Эвви обнаружились вши, и отсутствовало понятие, что мыться надо как можно чаще, потому, что все равно часто не получится. К счастью, он, проникшись новой жизненной ситуацией, кидался выполнять все, что велел ему Сай, и хотя бы этим облегчал воспитательный процесс.
Но если наводить чистоту, а так же красоту (с помощью расчески и нитки с иголкой) бывший пастух принялся рьяно, то втолковывать ему, чего и почему не стоит делать при людях, предстояло не один день.
Кипреано было, как всегда, некогда, но услышав, что Саенхольд хотел бы с ним переговорить, он отнесся к этому совершенно серьезно. Спросил: «До вечера терпит?» и на смущенное «да, наверное» твердо пообещал найти время сегодня же. Пытливо заглянул на секунду в глаза и ушел.
Эстанис, обнаружив у своего мальчика новое дело, покрутил головой, сморщился и затребовал бальзам от похмелья. После очень легкого завтрака расцеловал Сая – «это чтоб у меня голова не болела» - сунул ему в руку немного мелочи, мол, наверняка потребуется что-то купить себе или этому недопаску, и тоже исчез по каким-то неотложным делам.

Саенхольд почти все и потратил на Эвви, сводив его в маленькую лавчонку на колесах. Все, что требовалось самому, он и так знал, где взять.
За какие-то пару часов он выяснил, что человеку нужно столько всего – раньше и в голову не приходило. Это при том, что Эвви и не просил ничего, и со всем соглашался.
А на обратном пути их, точнее Саенхольда попытались перехватить сразу с двух сторон. Впереди замаячил по-прежнему нарядный и расфуфыренный Алтис Нардин, явно направляющийся к нему, а откуда-то сбоку его окликнул один из коллег несчастного Ламерта, светловолосый и худощавый паренек, позади которого маячило еще двое.
«Керити, точно. Тот маленький - Вивер. Третьего не знаю… что им надо?» Кивнув Алтису, Саенхольд решительно направился к группке мальчишек-проституток. Эвви – его полное имя оказалось Эвиальд – нерешительно потащился следом.
Мальчишки неприязненно, даже с опаской, смотрели на подходящих Саенхольда и Эвви, хотя и сами пришли. Первым заговорил Керити.
- Господин Саенхольд, - он эти слова выговорил как будто через силу, - мы бы вас не побеспокоили, только не знаем, кого спросить. Может, вы скажете, куда Ламерт пропал?
- Может и скажу, - нехорошо улыбнулся Саенхольд. От воспоминания о произошедшем ему по сей день становилось тошно и ночами, порой, снились кошмары, правда, смутные. – Если вы тоже кое-что объясните.
- А что, - заговорил срывающимся голосом молчавший до сих пор третий парень, - Лами, правда, умер?
Он выглядел так, будто сейчас начнет плакать или драться, напряженный, с блестящими, точно от слез глазами, и Саенхольд не смог больше играть в неприступность, торопливо кивнул. Парень с маху припечатал ладони к своему лицу, отвернулся и так пошел обратно. Керити и Вивер, ошарашено и зло оглянувшись на Саенхольда, кинулись его догонять.
У Саенхольда от этого странного жеста незнакомого парня и от самой темы разговора лицо охватило жаром и запекло где-то в груди. Он тоже резко отвернулся от уходящих парней и почти налетел на Алтиса, явно пытавшегося хоть что-то понять из увиденного. Саенхольд про себя вознес краткую молитву, чтобы Эвви не ляпнул что-нибудь наподобие «а кто это умер и кто эти парни?», но, на его счастье, Эвви молчал, не отставал не на шаг, и даже не чесался. Вел себя совершенно благопристойно.
- День добрый, эрман, - церемонно произнес секретарь. – Можем мы переговорить? Совсем недолго.
- Недолго – можем.
- Может, отпустите слугу? Я предложил бы вам посидеть за бокалом вина, где-нибудь в тени.
- Да, Эвви, покупки все у тебя? Возвращайся в роту, займись, чем я сказал. Я за тобой сам зайду.
И прибавил, обращаясь к уже довольно улыбающемуся Алтису:
- Да незачем нам распивать вино господина лэ Жамонжа, я вас и так выслушаю.
Если Алтис и заметил намек, что не своим, мол, угощает, то он это ничем не показал. Но приглашать снова не стал, а приступил к тому, ради чего и пришел.
-Видите ли, наш ночной разговор вышел несколько сумбурным, боюсь, я перед этим выпил немного лишнего… Мне стоит извиниться, за несдержанность в речах.
Насколько помнил Саенхольд, господин секретарь, если в тот вечер стопку и пригубил, то допить ее точно не сподобился.
- Надеюсь, вы не стали беспокоить моими неразумными словами эрве лэ Нагастиаля? Мне было бы лестно познакомиться ближе с таким интересным человеком, но совсем не хотелось бы произвести на него плохое впечатление.
- Нет. Не стал.
-А..?
- И Эстаниса не стал. Это все, что вас интересует?
- Послушайте, - быстро заговорил Алтис, едва ли не прижимаясь к его плечу, - я могу доказать, что лично эрве лэ Нагастиалю я дурного не желал, более того, я могу быть ему полезным. Помогите мне встретиться с ним.
- Так в чем сложность-то? – спросил Саенхольд, - он не прячется, встречайтесь.
- Вы не понимаете? Это нельзя делать открыто, Гаронн лэ Жамонж и он – давние соперники. Жамонж мне не простит, если узнает. Поймет, что я что-то задумал.
- А вы задумали? – хмыкнул Саенхольд, – неужели?
- Ладно, - решился вдруг щеголь. – Только вы можете обещать, что кроме этих ваших друзей вы не скажете никому? Я рискую, рассказывая об этом…
Саенхольд подумал, что для риска точно есть причины, ну не из чистого человеколюбия Алтис со своими откровенностями набивается. Но обещать пришлось.
- Гаронн… он давно уже интересуется всем, что могло бы нанести вред Эрве лэ Нагастиалю. Но, насколько я знаю, пока ничего из собранных сведений в ход не пускал. А теперь – намерен.
- И что – вас так волнует судьба чужого вам человека, что вы решили поставить под удар собственное место при порученце Военного Министра?
- Мое место… я бы давно сменил его хоть на табурет клерка в конторе менялы или на запятки кареты какой-нибудь пожилой красотки! Вот только ни меняла ни щеголиха времен прошлого короля меня от Жамонжа не спасут. А он так просто не отпускает никого. Ладно. К делу. – голос секретаря стал четким и уверенным, - Жамонж намерен пустить в ход то, что насобирал и ранее и в последнее время, что бы добиться падения Нагастиаля в глазах принца, да и столичных покровителей. Как он откопал такую кучу грязи, я не знаю. Там и обвинение в растлении зятька одной знатной семьи, его потом благородная супруга ножом порезала, и нанесение увечий какому-то лэ Перотто или как его там… Я знаю лишь некоторые причины. Во-первых, он намерен посвататься к одной особе, которая унаследует приличное состояние, если Нагастиаль умрет. Его кузина.
- Так Жамонж его еще и убить собрался? – поразился Саенхольд, - ну, так и подослал бы кого… война ведь, ловкий убийца и концы бы в воду спрятал.
- Да убить мало, - вздохнул красавец с ясными детскими глазами, - Гаронну надо уничтожить репутацию Нагастиаля. Он как-то узнал, что ваш друг через влиятельных друзей собирается поквитаться с ним за участие в одном дельце то ли год, то ли два назад. У Нагастиаля тогда похитили и убили брата, а Жамонж помог похитителю уйти от суда. За приличные деньги, надо полагать. Да они еще и родней друг другу приходились, хоть Жамонж это скрывает. Ну, в подробности вдаваться не стоит…
- Не стоит, - хрипло подтвердил Саенхольд. – я сын того, кто сделал это. Я помогу вам встретиться.

[LLC]

Ань! Супер завернуто аж .... детектив ..
Критику наводить не на что с ошибками у тебя ваще нормуль, по русишу пять было?
Если по большому счтету то , как девочкам на фике, хочется кричать: автор, проду! Вот в начале, в самом может что и было покритиковать сейчас вообще просто экшн, причем качественный! Вот куда это все заведет?

[ВсЕяДнОе]

LLC

Вот куда это все заведет?

да надеюсь, что к окончанию))) сей опус уже как минимум втрое длиннее, чем планировалось.
спасибо, ты на меня вообще очень полезно воздействуешь

а пунктуация все равно хромает. не успеваю редактировать

[ВсЕяДнОе]

achtung!!!!
предупреждаю честно, каждая вновь выложенная прода запросто может подвергнуться изменениям! неконтролируемым.
в том числе и эта.

критика принимается в любой валюте, включая монгольские тугрики


- Сын? – ошалело спросил Алтис. – И вы живете с ним под одним кровом? Да он что – демон, этот Нагастиаль? И… вы-то?...
Саенхольд криво улыбнулся. Он давно уже не считал Нагастиаля ни демоном, ни извергом… Да и вообще не знал, как к нему относиться. Наверное, восхищался бы, если бы не пережитое когда-то унижение. Как ни странно, даже ненависть и воспоминания о боли и страхе постепенно ослабевали, но стыд оставался. При том, что о случившемся никто давно не напоминал, а сам Нагастиаль посоветовал забыть и давно уже обращался с ним без малейшего намека на ту ночь.
Но в глубине души холодным камнем лежал стыд. За собственную слабость. А сейчас в его руках оказалась крошечная власть над судьбой этого человека.
- Как вы собирались повидаться с ним? Господин лэ Жамонж к вам же присмотр не приставил, наверное?
- Да, а вечером он уедет, вернется поздно или завтра. Сведите нас там, где поменьше посторонних глаз.
- Хорошо. Я пришлю кого-нибудь с приглашением от себя или зайду сам. Рассчитывайте на сегодня.
- Благодарю вас! – Алтис быстро оглянувшись по сторонам, вдруг стянул с пальца один из многочисленных перстеньков и попытался вложить в ладонь собеседника. Но налетев на изумление во взгляде, переходящее в бешенство, извинился и быстро ушел.
Сай почти тут же помчался в егерскую роту, но обнаружил там лишь поспешные сборы и растерянного, почти уже в панике Эвви. Раш не появлялся с утра, а за это время егерям пришел приказ снять стоянку для выступления в другое место. В какое – мальчишкам никто сообщать, разумеется, не собирался.
- Что мне делать теперь? – в прозрачных глазах Эвви уже подозрительно блестело, - я не знаю тут никого…

Вот чума!
- Собирайся, отведу тебя к нашим. Рашу скажут, что ты со мной ушел.
- А он не рассердится?
- Если рассердится, то на меня. Он же велел тебе меня слушаться?
Они пошли туда, где жил Сай. А тем временем вокруг них обычная суета сменялась непривычным взбудораженным движением, будто с места снималась вся армия.
Мальчики прибавили шагу – и вовремя. Пробегавший мимо солдат крикнул Саю, что Тиммерлен уже его обыскался. Когда успел?
Но это уже было не важно. Саенхольд кинулся к Эстанису навстречу, а тот облегченно перевел дух, пытаясь выглядеть сурово.
- Давай, пойдем, свою лошадку посмотришь, не сегодня – завтра армия выступает. Я выбрал спокойную, не вечно же тебе в телеге со скарбом трястись. Ты опять не один, э?
- Раша нет, - поспешно объяснял мальчик, подставляя лицо для поцелуя, - Эвви при нас поедет, потом его Рашу отдам, как появится. Он помогать может с лошадьми или еще что надо. А… Кипреано где?
Эстанис вскинул брови – между его любовником и его другом теплых отношений не было, и это его не удивляло. Ладно, хоть уживались без вражды и конфликтов. Почтительность со стороны Сая и легкая опека со стороны командира отряда – это было лучше, чем Эстанис мог рассчитывать.
- К принцу вызвали. Всех командиров. Он, что, нужен тебе?
- Да, даже не мне…
- Ну-ка, сейчас ты мне и расскажешь, - протянул Эстанис, внимательно заглядывая в широко открытые серо-синие глаза, - давай-ка, Эвви, ступай вон к тому важному господину. Это капрал Берто, у него сегодня дел полно. Скажешь, что лэ Тиммерлен велел взять тебя в помощники. Все понял? Двигай.
- Так кому и зачем нужен Кипреано? – продолжил он допытываться уже на ходу, таща за собой Саенхольда, - что за игры вокруг него?
Махнув рукой на попытки удержать хоть что-то в секрете, Саенхольд принялся по возможности кратко излагать свои беседы с Алтисом Нарденом.
По мере повествования Эстанис все больше хмурился, пока, наконец, его раздражение не дало о себе знать более ощутимо – он стиснул локоть парня так, что тот зашипел и задергался. Офицер, досадливо морщась, ослабил хватку, но совсем не выпустил и буркнул:
- Вот каждые три дня тебя пороть, что ли? Что ты с этим интриганом вытворял? Ладно, обошлось все. Но Кипреано сейчас будет совсем некогда, придется тебе самому ему рассказать, что помнишь.
- Ясно. А что происходит, что за суета?
- Да принц сегодня объявил, что часть войска передислоцируется на новые позиции, остальные возвращаются к местам расквартирования. Сегодня егеря снялись, Змеи, ну и Бешеные коты. Остальные собираются, выступят рано утром. Я для того и хочу, что б ты вот эту кобылку взял, не будешь же все время у меня за спиной ездить.
В другой момент мальчик несказанно обрадовался обладанию собственной лошадью, но сейчас его смущал вопрос, который он тут же и высказал вслух:
- Значит, Кипреано не может поговорить с Алтисом? Вот зараза, а я пообещал…
- Думай в другой раз, когда берешься чьи-то просьбы выполнять, - неожиданно зло сказал офицер, - а то снова на веревку посажу. Мало тебе тогда было? Задница зажила?
Он повернулся и зашагал, даже не оглядываясь, видимо, уверенный, что Саенхольд идет следом.

К лицу парня прихлынула кровь. Значит, Эстанису все рассказали, не только про похищение, но и про то, в каком виде его нашли. Обоссаного и с членом в заднице, под грязным мужиком, а перед этим его почти сумел трахнуть главарь. Рукой едва не порвал, так старался… Саенхольд еще долго чувствовал там боль, но гораздо сильнее боялся потерять любовника, лекарств на себя извел, наверное, больше, чем за всю жизнь.
Но лекарства не вылечат позор. Когда о произошедшем говорил Раш, ему было почти не стыдно. Егерь даже ободрил, мол, правильно держался. И что Нагастиаль видел все, он плевать хотел. Пусть сам стыдится, он так же поступил, как эти уроды. А вот Эстанис – совсем другое дело… Как ему могли рассказать? Ну, зачем?

[hachiman]

спасибо понравилось,буду ждать проду.очень уж интересно,захватывающе.

[hachiman]

а забыла-marishka я!

[ВсЕяДнОе]

hachiman, приветствую вас на этом сайте))
располагайтесь, моя писанина идет вся в теме а тут мои монстры
так что найти несложно

[hachiman]

спасибо,с удовольствием))

[ВсЕяДнОе]

Закусив губу, чтобы не заскулить от черной тоски, он прибавил шагу. Сейчас об этом говорить не время. Он расскажет Кипреано, что услышал от «душистого-нарядного» секретаря, докажет, что не пытается пакостить в отместку за прошлое. И тогда можно будет спросить – зачем? Для чего было позорить его в глазах единственного, кто ему нужен?
А может и спрашивать не станет. Пока Эстанис его терпит, а когда захочет бросить, Саенхольд просто попросит помочь устроиться на службу. Все будет честно, небольшая плата за постельные услуги.
Ну почему? За что это? Саенхольд только пожалел, что не может прямо сегодня, рассказав о кознях Жамонжа, заявить, что уходит. Сам.
Потому, что некуда. И потому, что он так не хочет терять Эстаниса.
Оказывается, он не просто живет с этим мужчиной, пользуется его покровительством, наслаждается его ласками – а на ласки его белокурый гигант был очень щедр – он еще и любит. Только почему это так больно?
«Уйду. Уйду, к лекарю, за еду порошки растирать. Писарем попрошусь. К принцу пойду, если совсем никак уже…» Мелькнула мысль о Раше, но мальчик поспешно отогнал ее. Раш был вообще отдельно – настолько правильный, что его было стыдно подвести. А он подведет, если разрушит свое нынешнее положение? Непонятно. Почему-то казалось, что Раш, который не видел позора в том, что Саенхольдом овладел какой-то бродяга, за уход от Эстаниса осудит. Скажет – я пытался поставить тебя выше, а ты все испортил.
Бред. Может он и не осудит, а может они и не увидятся больше. Мало ли, как их раскидает судьба.
Нет, все же за Эвви Раш вернется. И скажет – не вышло толка из тебя, парень, а я-то рассчитывал…
- Вот здесь подождешь, - голос Эстаниса отогнал навязчивые мысли, - под навесом. А то, пока Кипреано выйдет, ты на солнце изжаришься. И поедешь завтра не верхом, а в телеге с больными.
Он поймал пальцами подбородок паренька и опять заглянул в глаза. Не ласково, но и не зло, просто внимательно.
- Да ты уже перегрелся на солнышке, что ли? Нет, тогда бы красный был, а не бледный. Ну, все в порядке? Мне надо идти. Дождись его.
Мазнул на прощание ладонью по шее от затылка до плеча и ушел.
Может, все еще обойдется, и не нужно будет расставаться?
Мальчик опять едва не застонал от мерзкого липкого страха. Лучше бы точно знать, как к нему относится возлюбленный. А то эти качели от надежды к отчаянию и обратно делали его слабым, чуть не больным.
Он пытался убедить себя, что может прожить и без этой любви, но получалось плохо. Точнее, никак.
Почему-то вспомнился Ламерт, предавший его доверие и преданный сообщниками. Интересно, а он тоже любил кого-то? Его тоже кто-то отверг?
Тут его внимание привлекла странная пара. Чуть в отдалении мимо него шагал Алтис Нарден. мужчина в одежде лакея шел вплотную и придерживал его за руку повыше локтя. Юный секретарь выглядел странно рассеянным, смотрел вниз, а не перед собой, а лакей уверенно и цепко озирался по сторонам. Дойдя до небольшого шатра, стоявшего в отдалении и выделявшегося свежим, не пропыленным и не испачканным холстом, юноша и мужчина поочередно вошли внутрь, и рука лакея опустила входной полог.
«Жарко же, закрываться – духота замучает» - недоуменно подумал Сай, - «и почему лакей его вел, он что, болен?»
Но тут из шатра со штандартом громко переговариваясь начали выходить офицеры, и Саенхольд сосредоточился на том, чтобы не упустить Нагастиаля.
Если тот и был недоволен или удивлен появлением Саенхольда, он этого ничем не выказал. Чуть снисходительная вежливость, бывшая для него обычной манерой общения почти со всеми, скрывала его чувства, как идеальная маска. Несколько раз эта маска спадала с него в присутствии Саенхольда, и каждый раз впечатление оставалось… тягостное. Юноша уже не раз удивлялся, что могло сдружить его Эстаниса, нежного, горячего в любви, спокойного и заботливого в повседневности, с этим холодным и жестоким щеголем. И на что ловятся все его поклонники, которых и в армии находилось достаточно, а уж в столице, как болтали втихаря сплетники…
- Договорились же вечером, - буркнул офицер, впрочем, упрека в его голосе не прозвучало, - так уж все срочно? Ну, давай, но быстро, у меня мало времени. Опять не ладите с Эстаном?

Уже открывая рот для ответа, Сай поразился, неужели этот снисходительный и ехидный тип готов помочь в улаживании его сердечных дел? Скорее, уж постельных дел Эстаниса…
- Нет, это уже вас касается, - ляпнул он, занятый собственными переживаниями больше, чем предстоящим рассказом.
- Меня? – наконец-то в лощеной маске Нагастиаля наметилась трещинка, сквозь которую просочилось удивление, - а со мной-то что?
Повторяя уже второй раз все, услышанное от Алтиса, Саенхольд вдруг припомнил о том, как тот совсем недавно прошел мимо. И как странно он выглядел.
- Говоришь, рвался повидаться со мной? – Нагастиаль прищурился куда-то мимо собеседника, - поторговаться о чем-то хотел?
- Да он, может, и не придет, - опять вырвалось у Саенхольда.
- Почему же? – с тем же полуотсутствующим видом поинтересовался его враг-покровитель, - ему же, я так понимаю, может потребоваться защита?
Мальчик поспешно рассказал о том, как Нарден прошел мимо в сопровождении лакея и зачем-то сидит с ним вон в том шатре. Закрыв полог. И на него, Саенхольда, даже не оглянулся. Хотя раньше все время так глазами и стрелял вокруг.
- Ну да, не засмотрелся на красу и гордость нашего отряда – значит, с ним точно что-то не ладно, - фыркнул Нагастиаль.
Саенхольд понял, что офицер пытается так шутить, похоже, что бы скрыть волнение. Рассказанные Саем новости, несмотря на их невнятность и обрывочность, немало встревожили командира отряда.
- Знаешь, Саенхольд, - Нагастиаль внезапно наклонился к нему и заговорил, почти касаясь плечом плеча, - ты сегодня сделал меня своим должником. О кознях Жамонжа мне известно, но одно дело, когда о чем-то знаешь много лет и совсем другое, когда тебе говорят – сейчас. Началось. Секретарь мог и обмануть тебя, но я все же думаю, он сказал правду. Ну, значит, теперь – кто успеет первый.
Его лицо чуть побледнело, ноздри шевельнулись, глаза расширились и возбужденно заблестели.
- Я твой должник, - повторил он уже спокойнее, - ведь ты мог от него и отмахнуться . А сейчас, когда Жамонж держит его под арестом, он бы и не сумел пробиться ко мне. Пойдем-ка, нечего тут торчать, как коновязь на болоте.
- Под арестом? – Саенхольд был потрясен. Значит, этот разнаряженный в дорогие шелка и драгоценности красавчик сейчас под арестом? Его держат силой, а что с ним сделают потом, одни боги знают. Ловя на ходу ускользающую мысль он поспешно сказал:
- Алтис говорил, что ушел бы от Жамонжа куда угодно, но от него так просто не уйти. Что он имел в виду?
- Да именно то, что сказал, - откликнулся ровно вышагивающий офицер, - у моего заклятого друга Гаронна уже два секретаря случайно умерли, а лет пять назад мальчик-фаворит почему-то вздумал уйти в монашеский орден. В Орден Тишины. А он чудесно пел, его бы любой обычный монастырь принял, раз уж приспичило душу спасать.
- А… что там, в Ордене Тишины? – спросил взволнованно Сай. Ответ уже сам стучался в его мысли, хоть невнятный, но убедительный.
- Да они там немые все. Либо с рождения, либо языки режут.

[LLC]

Ничего не могу сказать против давай дождемся того, что будет дальше. Пока хорошо, лучше не придумаешь. Секретаря жалко, прирежут его.

[hachiman]

LLC "...... лучше не придумаешь." да да ,полностью согласна,понравилось,заинтересовало (что же дальше то)!!!!

[ВсЕяДнОе]

ага))) интересно?
леди, прода коротенькая, поэтому вставлю в предыдущий коммент. найдете выше, где дописано, ладушки?
а следующее пойдет ниже, как напишу

[ВсЕяДнОе]

фух, таки есть прода. не скатиться бы в флафф, дамы, вы меня хоть попинайте. сладких сюжетов и так вагон.

- О боги, - охнул Саенхольд, - он тому парню язык отрезал?
- А безвременно умершие, значит, тебя волнуют меньше? – хмыкнул Кипреано, - знаешь, думаю, есть беда похуже, чем отрезание языка насильно. Это когда тебя принудят пойти на такой поступок.
- П-почему это?
- Как думаешь, что более жестоко, просто зарезать человека или довести его до такого отчаяния, что он решится и убьет себя сам? Этот мальчик сам убил свой голос.
Саенхольд сделал еще пару шагов в легком умственном оцепенении, а затем кивнул. Собеседник правильно расценил этот невнятный жест и продолжил:
- Думаю, что юный Алтис имел неосторожность выдать себя чем-то. И теперь его ждет невеселая судьба. Вряд ли он придет побеседовать со мной.
- Его убьют?
Кипреано неопределенно дернул плечом.
- Угадать не берусь. Может, скоропостижно умрет от отравления несвежей рыбой или заблудится сегодня вечером в лесу. Совсем заблудится. Или – кто знает – тоже в монастырь уйдет. Я могу презирать лэ Жамонжа сколько угодно, но к его сообразительности и расторопности питаю большое уважение.
После минуты потрясенного молчания Саенхольд нерешительно спросил:
- А никак нельзя его вытащить из-под ареста? Это же… не законно?
- Вламываться в жилье почтенного государственного служащего тоже незаконно, – меланхолично отозвался Кипреано. – Даже в походный шатер. Этот «лакей» встретит нас арбалетными болтами, а после объяснит, что принял за грабителей или наемных убийц. Кто тебе этот парень, что ты или я пойдем ради него на риск?
Саенхольд вскинул голову, - да никто, конечно, просто...
- Ладно, если он как-то освободится от плотного присмотра, можно и помочь ему уйти от Гаронна. Но не более того. По какой причине мы полезем его вызволять? Он, что, просил или?... Нет.
Они уже были в расположении отряда, и Нагастиаль выразительно кивнул, предлагая завершить разговор. Саенхольд вспомнил о своем намерении спросить – кто и зачем рассказал Эстанису про его позор в плену, - но почему-то сейчас вопрос показался неправильным, даже неуместным. Почти несущественным. И он промолчал, решив, что вернется к этому позже. И от Эстаниса, забежавшего пообедать и сменить рубаху, свои сомнения постарался скрыть.
Сам-то он и есть не хотел, но присел рядом. Впитывал взглядом такое знакомое лицо, ловил рассеянную улыбку, слушал обрывочные разговоры – особо болтать было некогда – и кивал в ответ. Офицер, озабоченный делами, его переживаний не заметил. Коснулся губами щеки, ласково потеребил волосы на затылке и ушел.
Эвви освободился ближе к вечеру. Берто привел его, усталого, снова растрепанного и потного, со следами присохшей пыли на утомленном лице. Но недовольным мальчик Раша не выглядел. Устал – ну, устал. Обычное дело. Но покормили хорошо. И никто на него не кричал, тем более, никто и пальцем не тронул.
Ага, попробовали бы тронуть парня, находящегося под присмотром Берто. Есть и более безопасные развлечения.
Саенхольд, в отличие от Эвви все это время был ничем не занят, кроме тягостных размышлений и поэтому совсем извелся. Он пытался отгонять от себя мысли о своих нескладных любовных делах, а на их место немедленно являлись страшноватые картины того, что делал Жамонж со своими жертвами. И что может ждать одного не в меру пронырливого секретаря.
Саенхольд понимал, насколько это парень превосходит его благодаря бойкости и уверенности в себе. И как возбуждающе это действует. Нет, Эстаниса он точно любит, рядом с ним и поставить некого. Но воспоминание о странных объятиях той ночью, о кратковременной власти над испуганным, но настырным красавчиком то и дело возвращались во всей полноте. Как будто он парня вот только из рук выпустил и все еще ощущает в ноздрях запах кожи и благовоний, а на ладонях – ощущение горячего тела под прохладным скользким шелком. Желание вытащить наглого интригана из беды, в которую он сам и влез, возвращалось снова и снова. Останавливала лишь уверенность, что он не имеет права ради случайного каприза осложнять жизнь своим покровителям.
«Он мне никто».
- Эвви!
- Господин Саенхольд?
- Сильно устал?
- Да ничего так… а надо-то что? – пастушок, умывшись и расчесав свои мягкие пепельные волосы на нелепый пробор, опять выглядел бодрым.
- Сходишь со мной. Бегать быстро, кричать громко умеешь?
Эвви хихикнул и задорно спросил:
- Показать?
Саенхольд мотнул головой. Он не сомневался, что стоить сказать «Да» и Эвви рванет со всех ног, оглашая окрестности воплями. Даже не спросит, куда бежать и что кричать. Настолько покладистых и дружелюбно настроенных мальчишек он раньше и не встречал. Намазать голову вонючей мазью? Сейчас. Бежать и кричать? Да пожалуйста...
Ему стало смешно и тяжесть, полдня давившая на сердце, немного отлегла.
- Пошли, объясню все по дороге. Мне там одного человека найти надо. Вот кто к нам подходил, такой разодетый. Это очень важно – или словом перекинуться, или хоть увидеть, что жив-здоров.

План, вызревавший в голове Саенхольда почти незаметно от него самого, был прост. Пойти туда, где держат Алтиса, попросить о встрече под надуманным предлогом – спросить про модные в столице рубашки – и уже тогда решать, что дальше. Может, будет случай переговорить хоть намеками, а нет – так будет ясно, что уже что-то случилось.
Эвви его задачу он объяснил так:
- Никому не позволяй себя тронуть, даже близко не подпускай. Если я уйду с кем-то и хоть немного задержусь, беги и кричи, что меня украли. Если кто-то меня и правда куда потащит – тем более беги и кричи. Выручать меня сам не лезь. Твое дело если что – шум поднять.
- Ой, божечки, да куда ж это вы идете? – пролепетал Эвви, - а ну как вас, и правда, украдут?
Саенхольда слегка от этой мысли передернуло. Но сейчас же он не в лес идет, да и настороже будет. Ну и Эвви в придачу.
- Ты, главное, не подведи. Не позволяй себя поймать, ори громче – ой, убивают! – или еще что, лишь бы тревогу поднять.
Он был уверен, что предусмотрел опасность, что в любой возможной ситуации найдет выгодную сторону. Но предосторожности не пригодились. Ни секретаря ни лакея не было. Шатер собирали два светловолосых невысоких солдатика с характерной внешностью уроженцев верховий Иссы. Глядя на них, Саенхольд мельком подумал, что и Эвви, должно быть, из тех же мест.
На вопрос, куда делись жильцы шатра, парни только головами мотали, мол, знать не знают, не мешайте работать, сударь. И не грубят, и толку не добиться.
- Ой, братеньки, - вдруг встрял в разговор молчавший за спиной Эвви, - тут же такое дело, прям беда. Он, молодой господин-то, знаете?
Услышав характерную, нараспев, речь земляка, солдатики чуть смягчились и ворчливо поинтересовались, что за такая страсть дремучая приключилась. И тут Эвиальд еще раз удивил Сая.
- Он, этот господин Нарден-то, вот что… он мой оберег с шеи ухватил, дай, говорит, посмотрю. Стянул с меня, не драться же… а потом, знаете? Забрал, говорит, потом отдам, покажу хозяину. Он, хозяин-то, такими штуками любопытствует. Покажу, говорит, да и отдам. А теперь что? Как я буду?
У солдатиков на лицах проступило возмущение пополам с сочувствием. Они и сами таскали при себе хитросочиненные амулеты, которые по их поверьям, набирали силу с годами. Забрать старый оберег – это хуже не придумаешь. Где новый взять, да пока он силу наберет…
Теперь и Саенхольд уже не вызывал у них такой настороженности. Как же, пришел помочь парнишке оберег вернуть, господа меж собой договорятся, все-таки…
По их словам, господин из министерства был у Его Высочества, там опять что-то обсуждают. А его секретарь с утра захворал и лакей его увез. Посадил перед собой верхом и увез. Зачем хворого возить – непонятно, но это господам виднее. Может, к нужному лекарю или к ведунье? Что здешние, армейские-то, понимают.

[hachiman]

интересно закручивается сюжет,сай чё-то сильно переживает за секретаря(понравился?),а эвви непростой-то,сообразительный паренёк(молодец). спасибо понравилось! с нетерпением буду ждать продолжения!!!

[LLC]

Большая тебе уважуха за проду!!!

[ВсЕяДнОе]

посвящается всяким хворым, которые даже в интернет не выходят
achtung!!!!
предупреждаю честно, каждая вновь выложенная прода запросто может подвергнуться изменениям! неконтролируемым.
в том числе и эта.
в особенности - эта, потому, как не вычитано и даже не дописано
критика принимается в любой валюте, включая монгольские тугрики


И уехали вон туда – не к тракту, а прямо на проселок. Точно, к какой-нибудь знахарке, там только лес, да хутора лесные.
Скорбно покивав головами – да, мол, видать, совсем плох секретарь-то, вот и про оберег забыл – Саенхольд и Эвви вернулись обратно.
Эвви строил понимающую гримаску и, похоже, был и дальше готов участвовать в любой авантюре. Только напомнил, мол, покушать бы, а то мало ли, придется опять с места срываться.
Саенхольду же и думать про еду не хотелось – уныние после неудачной вылазки вернулось и прогнало остальные чувства. Но Эвви-то не с чего голодным сидеть, пусть идет к кашеварам. Если не захотят кормить – пусть сошлется на Саехольда или Берто.
«Может, попробовать убедить Кипреано или Эстаниса, что найти Алтиса может быть полезно? Он мог бы рассказать о планах Жамонжа или даже посвидетельствовать против него…»
Ага, вот, прямо, бросят все дела и в ночь перед выступлением в путь отправятся искать.
Как-то внезапно перед его глазами замаячила миска с горячей, пахнущей какими-то приправами кашей. Он немного удивился, но принял миску из рук Эвви и принялся есть. А думал – в горло не полезет. Уже почти ополовинив, он заметил, что паренек жует черный коржик.
- Так это твоя каша? А что ты ее мне сунул?
- Да кушайте, кушайте, - махнул пухлой ладошкой Эвви, - вам, что ль, есть не надо?
Саенхольд нахмурился – он и сам о себе сможет позаботиться – вернул миску и велел доедать.
- Ну, я вижу, вы неплохо уживаетесь, - прозвучал вдруг знакомый чуть насмешливый голос, заслышав который оба парня забыли о каше и едва не подпрыгнули от облегчения.
Раш.
Пока Саенхольд сбивчиво и горячо рассказывал о странном отъезде Алтиса, Эвви проглотил остаток каши, как утка – рыбку, и теперь уцепился за плащ егеря, умильно заглядывая ему в глаза. Мужчина приобнял его, почти не глядя, но с откровенной нежностью. Эвви просто таял под его рукой.
- За то, что полез, куда не надо, я тебе обещал наказание? Ладно, хоть постарался тыл прикрыть… Ну, значит, не безнадежен. Ты же хотел меня о чем-то попросить? Я постараюсь выполнить.
У Саенхольда опять от волнения по лицу прошли волны попеременно жара и холода. Попросить… и выполнят.
Вот, чума, о чем сейчас еще попросишь?
- Вы нам не поможете? Насчет Алтиса? Если нет, то я надоедать не собираюсь, я же понима…
- Пойдемте, - перебил его егерь. – Оба.
- Я не для того тебе парня доверил, - сказал он, не поворачивая головы, - чтоб ты еще вместе с ним в авантюры пускался.

- Раш!
- Да?
- …. Я хочу извиниться.
- Наказания боишься?
- Нет!!!
- А что тогда?
- Мне жаль. Мне стыдно, правда, но так все бросить тоже нельзя…
Эвви семенил рядом, бросая осторожные взгляды то на Сая, то на широкую спину в маскировочном плаще. Пару раз открыл рот, собираясь что-то сказать этой неумолимой спине, но так ни звука и не издал.
- Если я его найду - привезу сюда, здесь глаз лишних меньше, а там разберемся. Сидите оба здесь, - егерь ткнул пальцем в сторону навеса, еще сохранившегося посреди брошенной стоянки роты. – Ждете меня.
- Долго? – чирикнул Эвви, но тут же сконфуженно опустил глазки – раздраженный вид Раша к разговорам не располагал.
- Недолго, - все-таки ответил тот, - если не буду к темноте, идите спать, но больше - никуда! Иначе… иначе, Сай, я тебя прилюдно кнутом высеку.

И исчез, оставив парней таращиться друг на друга.
Они уже собрались все-таки идти спать. Было почти совсем темно, просто уж очень хотелось дождаться. Хоть каких новостей. Потом к ним подошел Куберт, спросил – что они, ошалели или луна голову напекла? Так новолуние же… Саенхольд посмотрел на него, как мог, независимо.
Ушел, вернулся и уселся в отдалении на каком-то хламе.
Что ожидание окончилось, они поняли не сразу, потому, что Раш ушел, и один, а приехали два всадника. Один спрыгнул первым и принял из рук второго длинный сверток, закутанный в плащ. Сверток заскулил.
От этого звука парни, до сих пор сидевшие, как примороженные, подскочили и кинулись смотреть. Стонущего уложили на топчан и приоткрыли ему лицо. Даже в неверных бликах от дальних костерков было видно, какое это лицо неживое. Вроде бы даже похудевшее. Искаженное.
-Где сейчас в этом бедламе я лекаря найду? Лазарет уже свернули, – мрачно сказал Раш. Нашли его, а что толку, если умрет?
- А что с ним? – замирающим голосом спросил Сай.
- Паршиво с ним, - устало сказал спутник Раша. – Вам лучше не знать, крепче спать будете. Где взять лекаря?
- Я позову, - прозвучал голос Куберта, о котором все забыли. – Только ты, Сай, двигай к … своим, в шатер, спать. Так велено, дождался – иди. Иди, говорят!
- Оба идите. Эвви, я тебя либо утром заберу, либо с Саем еще побудешь.
Возвращались они в полном молчании. Обсуждать, что именно с Алтисом, было страшно, будто это могло повредить. У Саенхольда хватило соображения вытащить для Эвви какую-то циновку из телеги с вещами и сказать, чтоб Берто не искал, лег прямо тут, где костер не потух и часовой ходит.
Кипреано спал. Эстан - нет. Спросил – дождались? И после кивка потянул к себе.
- Полностью не раздевайся, вставать рано. Ты что такой напуганный?
- Я не напуганный. – Мальчик прерывисто вздохнул. – Давай, я потом расскажу, ладно?
Саенхольд был уверен, что закрыв глаза, увидит неживое лицо Алтиса с горестно искривленным ртом. Но прижавшись к Эстану и ощутив его объятия, моментально провалился в сон.

Утром его разбудили ласковые потряхивания.
- Проснись, засоня, - его тряхнули чуть настойчивее, и пришлось вынырнуть из глубины сна – спать еще хотелось до ощущения тяжести в груди, - быстрее, если сейчас не встанешь, поедешь голодный, да и Раш там пришел.
Угроза остаться без завтрака сегодня совершенно не пугала, но Раш ведь пришел – можно, наверное, узнать?...
Он вскочил и вдруг ощутил укол совести – волнуется за судьбу постороннего человека, а Эстанис молча терпит его невнимание. Несчастье секретаря до боли остро подчеркнуло его собственное благополучие.
Боги, ему же так повезло, а он… какой он дурак.
Саенхольд поймал уже встающего с ложа мужчину и изо всех сил обнял, прижавшись к плечу лицом.
- Что ты, маленький?
- Соскучился, - улыбнулся Сай, отлип от любовника, подхватил рубаху и выскочил из шатра.
Люди вокруг уже не мельтешили, как вчера, суета была куда более целеустремленной. Неподалеку от шатра наблюдалась идиллическая картина - на циновке сидел егерь, между его широко раскинутых колен устроился Эвви. Странная на вид парочка дружно уплетала что-то из одной миски и подходящего Саенхольда приветствовала только кивком – рты были заняты.
Сай судорожно вздохнул и задал тревоживший его вопрос:
- Он жив? – и тут же поправился – понятно, жив, а что с ним, узнать-то можно?
- Придется, - фыркнул егерь проглотив еду, - все вы с Эвви и узнаете. Кипреано берет его пока под свою опеку – сам мальчишка долго не протянет, даже когда пойдет на поправку, а вашему командиру будут полезны сведения, которые он мог бы сообщить. Да и спрятать его от ненужного внимания тут будет проще – один молокосос, второй, третий… Не знаю, что обо всем этом посторонние подумают, но тут уж у Кипреано пусть голова болит.
Проглотив обидную кличку Саенхольд присел перед ними на корточки и двумя руками ухватил руку мужчины:
- Спасибо, Раш.
- А не за что… ты еще не понял, какую обузу получил на шею.
И прибавил в ответ на недоуменный взгляд юноши:
- Он сам даже погадить не в состоянии, или ложку ко рту поднести. Если за ним не ухаживать постоянно, уже к вечеру от него так нести будет… а завтра его просто везти откажутся.

[hachiman]

спасибо за главу)ничего менять не надо)) всё отлично

[ВсЕяДнОе]

Остапа понесло

achtung!!!!
предупреждаю честно, каждая вновь выложенная прода запросто может подвергнуться изменениям! неконтролируемым.
в том числе и эта.
в особенности - эта, потому, как не вычитано
критика принимается в любой валюте, включая монгольские тугрики

кроме шуток, эту проду надо еще подшаманить

Раш несколько преувеличивал, видимо, что бы как следует настроить мальчиков на серьезность выполняемой задачи. Бросить покалеченного парня не бросили бы, это ж не марш-бросок по болотам с погоней на хвосте. Однако первые дни ухода за Алтисом Саенхольд потом вспоминал как кошмар. Его поддерживало лишь осознание, что действительно тяжко приходится не ему, а Алтису, да еще готовность Эвви взять на себя всю работу.
А это было стыдно - струсить перед чужим страданием и свалить все на Эвви.
После ухода Раша Эвви отвел его к подводе с больным. Там, правда, были еще какие-то мешки, но их закрепили веревками, чтобы они не качнулись, а над сооруженным из почти чистых попон ложем были прикреплены пара шестов с натянутой на них холстиной. Кто-то озаботился навесом от солнышка, которое здоровых могло слегка утомлять, но для лежачего больного стало бы опасным.
От «столичной штучки», с которой Саенхольд разговаривал меньше суток назад, осталась бледная замученная тень. Лицо было даже не бледным – синеватым, с чернеющими подглазьями и немного опухшими губами, тусклым взглядом. Впрочем, при виде Саенхольда этот взгляд медленно сфокусировался, ожил и… Алтис залился слезами. Молча, не всхлипывая и не шевелясь.
Эвви, неловко топтавшийся рядом, решил взять дело в свои руки – осторожно приподнял накрывавшую раненого ткань и стал показывать Саенхольду повреждения. Тому чуть не стало плохо – посмотреть было на что. Кроме пары вывихов и опухшей кисти руки тело, одетое только в рубашку, было покрыто множеством глубоких ссадин и неглубоких порезов. Кожа в паху и на ногах ниже колен была багровой и блестела от жирной мази. Еще – это выяснил при осмотре лекарь – были внутренние повреждения, от которых парень не умер бы довольно долго. Это было сделано с точным и жестоким расчетом – уходя, «лакей», видимо выбранный Жамонжем за совпадение во вкусах, скрутил измордованного парня и сунул ногами в муравейник. Мог бы головой, и тогда бы помощь опоздала наверняка.
Он провел там лишь несколько часов, но солнечные лучи, укусы насекомых и боль в истерзанном теле уже заставили его сознание помутиться не раз. Когда его перенесли, развязали и полили водой из фляги, он был уверен, что умер. И потом не раз успел пожалеть, что ошибся.
- Он мне все порвал внутри, - шептал Алтис, когда начал разговаривать, а не только отвечать на вопросы, - даже в ноги боль отдает, я – калека… и рука… я не то, что чертить и писать – хлеб не удержу…
Правда, больше он не плакал, чему обе его «сиделки» были втайне несказанно рады. Ну, разве что, изредка, когда боль от прикосновений вышибала слезу. Но это было понятно, и просто заставляло стараться изо всех сил быть осторожными. А вот первые – и очень обильные – слезы Алтиса вогнали Саенхольда в такое угнетенное состояние, что придя в себя, он чуть не отказался подходить к больному вообще. Хорошо хоть промолчать сумел…
Настоящего лекаря у отряда не было, поэтому Раш оставил Саенхольду клочок бумаги с указаниями и устные наставления для Эвви.
Дорога на этот раз давалась мальчишкам нелегко, но она же и помогала немного отвлечься. А Алтис, хотя был уверен, что жить ему осталось мало и плохо, постепенно выздоравливал.
На третий день с ним уже можно было поговорить. Не уговаривать потерпеть или спросить, чего он хочет, а именно говорить.
Все было так, как и предположил Кипреано – Жамонж что-то заподозрил. А кого подозревал, он возле себя не держал. И в награду за устранение ненадежного секретаря убийца получил разрешение развлечься на свой вкус.
Нагастиаль, впрочем, принялся расспрашивать спасенного гораздо раньше. Отсылал возницу, Сая и Эвви, усаживался на край подводы и задавал какие-то вопросы. Судя по всему, Алтис рассказывал много интересного, потому, что большую часть времени собеседник внимательно слушал, да и потом долго ехал молча, щуря глаза и кривя губы. А вечером второго дня пути после такого разговора догнал ехавших рядом Эстаниса и Саенхольда, с шальной улыбочкой объявил:
- Этот мальчик - просто клад! – и бесцеремонно поцеловал не успевшего отшатнуться Саенхольда.
- А руку тебе не поломать? – спросил полушутливо Эстанис, оттаскивая командира от своего парня. – Кто из них клад?
- Оба! – и, чуть наклонившись к другу, сказал уже вполголоса, - я ведь его брать не хотел… надо же, иногда полезно оказаться милосердным придурком. Теперь главное – скрыть, что он выжил. Сай, кто в отряде может знать его имя? Кто он и откуда – кто мог услышать?
Пока Саенхольд, немного злясь из-за этого наглого (и крепкого) поцелуя, вслух перечислял, кто и когда был рядом, офицеры подозвали еще и Эвви и принялись выяснять у него тоже самое.
Оказалось, знать могли – а могли и не знать – два бойца из отряда, оба немолодые и не слишком болтливые. Да Куберт. А при лекаре имени парня, точно, никто не называл. Да и искать его не должны бы…
Шансы сохранить все в тайне в ближайшие дни были реальными, а позже… Тут Нагастиаль хищно улыбнулся, а Эстанис скептически мотнул головой – дорвался?
- Эх, Эстан, не понимаешь ты, какой случай выпал… Этот стервин выкидыш, Гаронн (Саенхольд выпучил глаза – Нагастиаль даже пьяный и бешеный не сквернословил) сам веревку отмерил, сам петлю завязал… надо лишь помочь ему на ту шею надеть, какую нужно. Слушай, Сай, а тебе не пора больного проведать?
- Сказали бы – не мешай разговаривать, - буркнул Саенхольд, отъезжая в сторону подводы с Алтисом, - я понимаю.
- И к нему с вопросами не лезь, - донеслось вдогонку, - молод еще…
- И не собирался, - сам себе сказал Саенхольд, - чтоб ночью крепче спать.
Секретарь выглядел тяжело больным, но теперь ухаживающие за ним парни были уверены, что до следующего утра он дотянет. Накануне у них такой уверенности не было. Они поили его попеременно водой с медом и оставленной микстурой, скормили размоченный ломтик коржа. Алтис, хоть и кривился, уверяя, что хочет лишь чистой воды, покорно принимал все лекарства и процедуры – обтирание и смазывание пострадавших участков кожи, и трижды в день манипуляцию, которая всех троих выматывала до озноба. Нужно было вытащить из заднего прохода тампон и всунуть новый со свежей мазью.
Но Алтис не умирал. Выглядел ужасно, но выздоравливал.
Эстанис принимал всю эту возню без радости, однако, с пониманием. Шутил, что теперь ему не так страшны раны или болезнь - у него теперь есть собственный лекарь, самый красивый из лекарей по эту сторону Грани, красивее только Бог-Врачеватель. Саенхольда это высказывание немало смутило. В той далекой, домашней жизни ему уже начинали строить глазки девицы из простолюдинок, но красивым, да еще самым красивым, не называл никто.
А еще несколькими днями позже, когда подопечный Сая и Эвви уже начал разминать ноги на стоянках, после наступления темноты, на них напали.
Алтиса спасла его слабость – мальчики уговаривали его дойти с ними до ручья, он загорелся этой идеей, соскучившись лежать день за днем. Но, пройдя несколько шагов, он с извиняющейся улыбкой начал опускаться прямо на землю – кружилась от слабости голова. Провожатые с недовольными гримасами присели возле него. Ну что ты опять, ведь уже ходил! И тут, видимо потеряв терпение, из-за кустов выскочил мужчина с замотанным тряпкой лицом и длинным кинжалом в руке. Подойди мальчишки ближе, он успел бы нанести удар, сигануть обратно в кусты, и поймать его в темноте было бы невозможно. Но он испугался, что его жертва вернется назад, в разбитый наскоро бивуак, а там добраться будет труднее.
Около мальчиков он оказался в три прыжка, но Саенхольд не зря столько потел под руководством Раша. Выхватить свой клинок и встать в оборонительную позицию у него выучки хватило, хотя от страха перехватывало дух. Убийца поневоле притормозил – юноша с выставленным вперед кортиком загораживал намеченную жертву, а его правильный боевой полуприсед заставил быть осторожнее.
И тут раздался истошный крик.
Эвви не лгал, когда говорил, что умеет кричать. Кричал он замечательно. Кашевар в тот вечер возблагодарил богов, за то, что успел отойти от котла. От пронзительного вопля он споткнулся на ровном месте, но упал не в огонь, а рядом.
Кинувшиеся на этот крик люди увидели присевшего в ужасе Эвви, полулежащего на земле Алтиса и Саенхольда, который отступал от напиравшего на него чужака.
Взрослый мужчина, явно умевший держать оружие и пользоваться им, еще успел бы прикончить неопытного юнца, но приказано-то было убить не его. Нанеся колющий удар в слабо защищенное лицо, он отпрыгнул назад и кинулся бежать.

[LLC]

Браво!!! Лучше не придумаешь!!!

[ВсЕяДнОе]

уря, у меня кажется будет бета

хачу нармальную каректуру!!!!!

[hachiman]

здоровско!!!! Супеееррррр!!!!!

[ВсЕяДнОе]

фух, наконец-то бечено!!!спасибо, Rianel

От блеска стали, летящей прямо в глаза, Саенхольд отшатнулся назад так, что едва не упал. Но удар все же настиг его - в голове вспыхнуло и потемнело совсем.
Пришел в себя он почти сразу - даже сам понял, что мало времени прошло, но его охватила паника. Не было видно ничего, голова ужасно болела, а рядом хныкал Эвви - причитал и пытался приподнять.
- Что со мной? - Саенхольд не сдержал дрожь в голосе. К моменту нападения уже стемнело, но сейчас он не видел вообще ничего!
- Все лицо в крови, - заныл Эвви, - я думал, он вам голову пробил…
- Голова - это кость. Повезло - не в лицо, а выше попало… но кровищи-то… - этот слабый, но уверенный голос принадлежал Алтису. - Да не трясись ты, он не умрет!
- Живой, парни? - малознакомый голос.
Его подняли на руки и понесли.
- Нет, сюда, тут вода чистая!
Ледяная вода была такой приятной… и тут же свирепо заломило в ране на голове. Дальше Сай изо всех сил постарался расслабиться и принимать все спокойно, не выть от прикосновений. Но получалось плохо, особенно когда рану начали зашивать. После второго стежка он завопил, что уже все, хватит, и сам своего голоса не узнал.
Когда он, уже умытый, дрожа от пережитых ощущений, сидел у костра, а кто-то из солдат аккуратно перевязывал ему голову, в эту самую больную голову пришла мысль:
- А где этот, с кинжалом? Убежал?
- Поймали. Допрашивают.
Мрачный и растревоженный Эстанис рассказывать о допросе отказался наотрез. Сказал - Кипреано сам расскажет, что надо и если надо. Это касается его и его дел. Саенхольд даже обиделся - касается Кипреано, а скальп-то снимают с других. Хотел высказать это, но Эстан его обхитрил - закрыл рот крепким поцелуем и принялся ласкать так, что даже боль в голове отодвинулась на задний план.
А потом он уснул.

Утром болело сильнее, чем ночью, и Саенхольд быстро согласился на требование Эстаниса не ехать верхом хотя бы сегодня. Но решил сидеть на одной подводе с Алтисом, а то со скуки зачахнуть недолго.
- Ладно, - согласился офицер, - Эвиальду вас будет проще обихаживать, хворых.
- Да не надо меня… - начал было возмущаться парень, но, увидев усмешку на обычно невозмутимом лице, фыркнул, дернул плечом и демонстративно отвернулся.
- Вот лучше так не делай… - понизив голос, произнес Эстанис, - я ведь однажды не сдержусь…
Сгреб и прижал спиной к себе, провел ладонью по груди и животу, предусмотрительно остановившись на поясе.
- Так боюсь за тебя, маленький, хоть к себе привязывай… Вот что ты все находишь беды на свою голову? - горячее дыхание щекотало шею, Саенхольд вздохнул и потянулся в сладкой истоме.
- Пусти, а то я уже не сдержусь, - счастливо улыбнулся он. - Не привязывай, никуда от тебя не денусь.
- Хорошо бы… - этот вздох юноша уже не услышал, потому, что выскользнул из шатра.
Пленника он увидел почти сразу. Он сидел прямо на земле под охраной двоих бойцов из числа доверенных у Кипреано.
Хотя лицо местами посинело и опухло, того самого человека, носившего раньше одежду лакея, Саенхольд узнал без труда. Тот также его узнал и одарил тяжелым взглядом. Даже улыбнулся нехорошо, будто обещал другую встречу. Другие обстоятельства. Парня передернуло - он отчетливо представил, как это лицо наклоняется над жертвой, какая жестокая радость может светиться в этих глазах. Как он, должно быть, издевался над Алтисом.
А Алтис сидел на своей подводе и выглядел так бледно, будто его вместе с пленным допрашивали, причем всю ночь. Эвви тоже несколько приуныл, наверное, из сочувствия. Но Саенхольду они обрадовались.
Кипреано выглядел сосредоточенным и угрюмым, не приунывшим, а, скорее, озабоченным. Он уже был верхом и негромко покрикивал на тех, кто мешкал при сборах.
Саенхольд решительно направился к нему.
- Господин лэ Нагастиаль, можно спросить вас кое о чем? - дождался кивка, и, подойдя почти к самому стремени, спросил:
- Этот человек… вы узнали, его ведь послал Жамонж? Они знали, что Алтис у нас в отряде?
- Помалкивай, - был ответ, - и с парнями об этом не болтай. Спросят что - ты ничего не знаешь и думать не думаешь.
- Так кто-то еще может прийти… за ним? - настаивал Саенхольд, несмотря на недовольный прищур глаз собеседника
- Может, - процедил командир отряда. - Не верю я, что они случайно догадались. Червяк завелся в нашем яблочке… я тебе что сказал? Помалкивай и иди. Ехать пора.
- А узнать кто?.. - начал страшным шепотом взволнованный парень, но тут Нагастиаль резко обернулся в его сторону, и продолжение вопроса присохло к языку. Сай сдался и пошел к другим юношам.
Ехать в подводе оказалось не так уж и скучно. Совсем не скучно, правду говоря. Саенхольд не подумал, что теперь ему будет с кем разговаривать. Совсем не то, что было, когда его увезли из дома.
Выздоравливающий Алтис, хотя и не стал очень говорлив, но порасспросить его было о чем, да и рассказывал он интересно. Про столицу, про благотворительную школу для одаренной бедноты при Коронном колледже, про иноземных животных в Саду Зверей. Даже про те самые модные рубашки, которые Сай хотел использовать как предлог для встречи. Сейчас те рубашки Алтис мог лишь на словах описывать, так как одет был в не очень новые вещи из скудного гардероба Саенхольда, а сам Саенхольд уже размышлял, что он станет носить, если порвется то, что на нем сейчас.
Двух тем юный секретарь упорно не желал касаться - своей службы у Гаронна лэ Жамонжа и своего происхождения. Сай и Эвви не настаивали.
- Слушай, Эвиальд, - с обоими своими спутниками Алтис разговаривал мягко и чуть-чуть церемонно, - а как ты оказался с Рашем? Ты ведь тут не просто так, он собирался вернуться за тобой. Расскажешь?
Бывший пастушок порозовел лицом, на мгновение кокетливо опустил глаза, но уговаривать себя долго не заставил.
Он действительно был из Пущи в верховье Иссы, только матушка его прижила не от мужа, а еще до свадьбы, когда служила у знатной дамы в горничных. Кроме полнеющей талии она привезла домой роскошное для тех краев приданое. Видно, несмотря на явный грех, ее не с позором со службы выгнали. Она быстро вышла замуж за вдового фермера с тремя детьми и родила уже в законном браке.
Его мать была особенная - красивая сама, щеголевато одевалась, говорила по-городскому. Молчаливый фермер ее ребенка среди своих особо не выделял. Трое детей, четверо - чем больше, тем лучше, еще работник вырастет.
Мать и отчим померли два года назад, когда по Пуще прошелся летний мор, а родные дети фермера тут же вспомнили, что Эвиальд - байстрючонок, нагулыш.
Только вот про приданое его матери они забыли. А несколько месяцев спустя ставший главой в доме старший сын пришел ночью в комнатку к байстрюку и силой взял его, несмотря на сопротивление и крик. Правда, кричал Эвви немного - ему так зажимали рот, что едва не удавили.
- Не ори, выблядок. Ты на девок не смотришь, - шипел Драмбольт той проклятой ночью, - тебе мужик нужен. Будет тебе мужик…
Эвиальд плакал тогда до утра, даже умереть хотел. Или сжечь ферму. Он действительно больше заглядывался на рослых веселых батраков, чем на востроносых писклявых поденщиц. Но вот так он точно не желал. Будь отчим жив, его бы тронуть не посмели - тот был справедливый, хоть и угрюмый.
Конечно, та ночь была не последней. Умереть Эвви не решился, но сопротивлялся часто. И ходил постоянно в синяках. Все это видели, кое-кто догадывался, а сестры так точно знали. Хотя, какие они сестры…
Летом было хорошо - Драмбольт редко приезжал на выпас к Эвви, ведь хозяйство требовало немалого внимания. Хлеб и крупу пастуху привозили батраки, и с одним из них, Истером, Эвви попробовал по своей воле, не через силу.
Тогда и убедился, что ему нравится с мужчиной. Истер был горячий и ласковый, больно старался не делать, и уже во второй приезд привез кучу гостинцев - новую рубаху, сладости. Наверное, двухнедельный заработок отдал за них.
Эвиальд тоже был с ним очень нежным - внимание и забота грели его душу… Вот только присылали Истера редко, а иногда все же являлся и Драмбольт.
Потом Истер женился. Точнее, родители женили и с фермы забрали. Эвви поплакал немного, когда узнал, да и успокоился - он и сам предполагал, что такое может случиться.

А в это лето Эвви снова повезло - он встретил Раша.