завершено
проды - в комментах.
запихано под море, а то такая простыня...
читать дальше Поначалу было темно и тихо. Но больно. Везде больно. Он выплывал из темноты и тишины в боль и тяжелый, режущий глаза свет, потом вновь погружался обратно.
Во тьму.
Когда Ирб-оружейник принес на руках избитое бездыханное тело к лекарю, мастеру Инневаре, сомнений ни у кого не возникло - зря оружейник тащил это сюда. Такого уже можно сразу в храмовую богадельню, где заботились о погребении покойников, оставшихся неизвестными либо известными, но уж совсем безденежными. Ведь приличных людей даже мертвыми по улицам не таскают в столь непотребном виде. Однако тот, кто принес тело, нищебродом не выглядел, помешанным - да, но не нищим.
Почему помешанным? Он так настойчиво требовал помочь мальчишке, хотя, судя по всему, помогать там было уже некому. В ответ на уговоры и резоны оружейник не унимался: то хватался за висящий у бедра внушительный тесак, то выгребал из кошелька деньги и обещал принести еще, оставив в залог тяжелую золотую цепь. Да ему и в долг бы поверили - Ирба тут знали именно как мужика солидного, который никому ни за что не должен, платит сразу и без напоминаний.
Но этот человек уже умирает. Так чистосердечно сказал мастер Инневаре, выставив из комнаты всех, кроме Ирба с его ношей.
- Но не умер же еще! - заорал оружейник. - Ну сделайте что-нибудь, ради всех богов, я… он… таких, как он, просто нет больше, что ж теперь делать…
Фраза прозвучала беспомощно и на первый взгляд бессмысленно, просто вопль отчаявшегося, но Инневаре неожиданно для себя внимательнее присмотрелся к осунувшемуся неподвижному лицу.
- Погодите, мастер, - сказал он, - почему вы не сказали, что в э-э-э… пациенте течет кровь вампиров? Это может иметь значение. Давно он… в таком состоянии? Час? Больше? Отвечайте!!
Ирб тряхнул головой и ошалело посмотрел на лекаря.
- Д-думаю, меньше, - промямлил он. - Иначе бы это раньше заметили. А что?..
- Говорите, есть деньги, мастер? Это хорошо, - Инневаре уже открывал ларь, в который давно не заглядывал, - если я возьмусь его лечить, это будет очень дорого. Лечить будем вампира, а если он выживет, то выживет и человек.
Он, впрочем, уже сам хотел, чтобы мальчишка оказался хоть немного живым - интереснейший был бы случай, уникальный в его практике. Инневаре любил свое дело, хоть и не слишком любил хворых и убогих. Просто его с юности увлекало чудо исцеления - срастающиеся кости, обретающие румянец лица, освобожденное дыхание. Ну и отчасти привлекали - а кого ж это не привлекает - искренние похвалы его лекарскому искусству, а также оплата.
Коллеги посмеивались, узнав, что он держит в запасе средства, рассчитанные на лечение нелюдей… Но Инневаре все же приобрел некоторую толику этого зелья, польстившись на возможность однажды оказать помощь одному из вампиров, также как и держал в своих запасах немного эликсиров для Дивного народа и снадобье для раненых истинным серебром оборотней. До сих пор к его услугам прибегали почти одни только люди, но вдруг, однажды?.. Глупо будет оказаться не во всеоружии. Вот и настал час.
Невинное профессиональное самолюбие лекаря получило наконец-то осязаемую почву - парень все же каким-то чудом еще не умер, хотя рана в области сердца, казалось, не оставляла ему никаких шансов, так что даже множественные повреждения от побоев выглядели мелкой неприятностью.
«Кому понадобилось бить полутруп? Или сперва забили, потом закололи?» Но на размышления времени не было.
- Мастер, для лечения нужна свежая кровь. Надо немедленно найти крупное животное, предпочтительно здоровое, хотя бы свинью…
- А много крови нужно? Может, моя подойдет?
- Да, пожалуй, так даже лучше, - солидно кивнул Инневаре, - если вы готовы на такую манипуляцию. Нужно немного, но денек после этого вам придется отдохнуть.
И он уверенной рукой отмерил в мензурку невзрачный липкий порошок, растворявшийся лишь в живой теплой крови.
Темнота отступала все чаще, боль - напротив, прижилась и стала частью существования. Но появились и малые радости: прохлада питья на языке, порыв сквозняка, несущего смесь запахов. Потом возникла новая боль, тупая, но жгучая, перемежавшаяся тошной мутью и жаром. А еще возникли мысли.
«Я - Джиллеас. Я не умер. Я хочу пить».
- Пить…
- Очнулся! Джил… сейчас… вот, пей, пей, мой хороший… - голос как будто знакомый, но чей?
Рука, осторожно приподнимающая голову, гладкий край чашки у губ, прохладное кисловатое питье… Несколько глотков, приносящих чистое наслаждение, и снова темнота.